Эдель и Марианна уехали. Эдель — в Осло, чтобыизучать английский.

Отец опять почти все время пропадал в конторе.По вечерам он тоже уходил из дома. Одну или две субботы он провел вИндрефьорде.

Горм несколько часов в день занимался попрограмме. Если погода позволяла, они с матерью совершали прогулку, во времякоторой мать делилась с ним своими соображениями о его будущем.

— Когда ты уже окончательно вернешься домой, —говорила всегда мать.

И это «когда ты уже окончательно вернешьсядомой» представлялось ему бесконечной чередой прогулок от мола до виллы Гранде,внушая чувство бессилия и пробуждая угрызения совести.

Однажды, когда они гуляли по молу, матьпопросила его быть с ней откровенным. Ее интересовало, не осталось ли у него вБергене любимой девушки. Это смутило Горма не меньше, чем если бы она засталаего в душе.

— Нет, — ответил он, вспомнив о Виви-Анн.

— После твоего отъезда в Берген тебе некотороевремя приходили письма. Я, конечно, пересылала их тебе. Ведь ты их получал?

— Да.

— Они были от девушки, верно?

— Уже не помню, — солгал он, пытаясь вспомнитьлицо Элсе. После двух лет это было трудно.

— Очень важно сделать правильный выбор, —сказала мать. Горм был согласен с нею, но промолчал.

В гавани стоял парусник под английским флагом.Они подошли поближе, чтобы рассмотреть его. Прекрасное судно. Не меньше сорокафутов в длину. Красивый корпус.

Стоя на пристани под руку с матерью, Гормвдруг увидел на притолоке двери, ведущей в каюту, крепкую небольшую руку.Следом за ней появилась женщина. Ветер подхватил ее волосы. Горм мгновенноперенесся в аэропорт на много недель назад. Увидел руку Руфи Нессет, снимавшуюс тележки чемодан.

Разочарование принесло ему почти физическуюболь. Это была не она.

Горм не раз думал, что, может быть, Руфь живетв городе, вот только где? Не исключено даже, что они не раз разминулись на улице,не узнав друг друга. Могло ведь быть и такое.

Несколько вечеров подряд он заходил наугад вразные кафе, в одно за другим. Обойти кафе в этом городе было нетрудно. Мысль отом, что Руфь где-то здесь, рядом, и на этот раз, как всегда, лишила его покоя,но, скорее всего, Руфь прямо из аэропорта уехала на Остров.

По дороге домой Горм провел мать через Лёкку.Столб все еще стоял на своем месте. Горму было странно снова увидеть его.

Интересно, зачем Руфь летала в Лондон?Деревянный ящик, который был у нее в качестве ручной клади, походил на тот, скаким один художник разъезжал на велосипеде по Бергену. Может, она пишеткартины?

Горм думал о ней все лето. Ее глаза отчетливостояли перед ним. Особенно по утрам, когда он еще не совсем проснулся. Ему быхотелось описать их словами. Только для себя. Если бы он нашел эти слова, онзаписал бы их. Свежие, незатасканные слова, которыми до него даже мысленно непользовался никто.

Губы. Думая о губах Руфи, он вспоминал дикуюмалину, растущую за домом в Индрефьорде. Но они были тверже малины, и раздавитьих во рту было невозможно.

* * *

— Горм, пора тебе начать работать в магазине,— сказал отец.

Они сидели за обедом, и мать только чтозаметила, что осень — грустное время года. Особенно для того, кто все лето былболен.

Горм понял, что начать работать в магазине емуследовало уже давно. Что отец только ждал, когда он достаточно повзрослеет,чтобы самому предложить это. И тут же понял, что отца раздражает то, что он досих пор не чувствует себя взрослым.

— Когда? — спросил Горм.

— Например, завтра в восемь утра.

Они поехали в магазин вместе, и отецпредставил его всем служащим конторы и некоторым продавщицам, как будто ониникогда раньше его не видели.

— Через год Горм займет свой пост. К томувремени он уже закончит торговое училище, — властно сказал отец.

Ровно в одиннадцать темноволосая дама принеслаим булочки и кофе. Красивая, самоуверенная, в короткой юбке Горм не могвспомнить, где он видел ее раньше.

— Это фрекен Берг, — сказал отец. — Онанедавно сдала экзамен на адвоката, здесь она только на каникулах.

Через некоторое время фрекен Берг снова вошлаи спросила, не хотят ли они венской сдобы.

— Сегодня, пожалуй, можно. Закажи и для себятоже, — сказал отец и улыбнулся. Что-то в этом показалось Горму странным, онтолько не мог понять, что именно.

Отец показал ему план расширения магазина.Надстроить два этажа над главным зданием, сделать новую пристройку. Надо толькоразработать обоснование и получить разрешение коммуны. Отец опасался, что некиесилы в муниципалитете будут противодействовать строительству нового флигеля,смотрящего на гавань.

— Есть люди, считающие, что фирма «Гранде& К°» и так уже достаточно велика, — многозначительно сказал отец. — Поэтомунадо найти верных людей, чтобы они убедили городские власти, что это ошибка. Яне спешу. Всему свое время. Но сейчас, раз ты живешь дома, мне хочется, чтобыты начал работать.

— Так ведь я ничего не умею, — сказал Горм.

— Я тоже ничего не умел. Но со временем тыпривыкнешь, и все пойдет как по маслу. По-моему, для начала тебе следуетосновательно заняться бухгалтерией. Пока ты живешь дома, будешь работать вконторе каждый день с восьми до четырех. Твое рабочее место будет рядом сХенриксеном.

— Но ведь там сидит фрекен Берг?

— Да, но она скоро уедет, — быстро ответилотец. — А пока я буду в отъезде, можешь сидеть в моем кабинете. Со всемивопросами обращайся к фрекен Ингебриктсен. Она в курсе всех дел и всегдапоможет тебе. Между прочим, в субботу я еду по делам в Осло.

В начале вечера Горм зашел в комнату Марианны.Он давно собирался туда наведаться, но ему не хотелось, чтобы кто-нибудь увиделего там. Теперь же мать спала, а отец задержался на работе.

В комнате еще сохранился запах Марианны. Гормоткрыл платяной шкаф. Гора поношенной одежды, которую он помнил с тех времен,когда Марианна еще жила дома, исчезла. Не считая брюк, лежавших в глубине, шкафбыл пуст. Эдель и Марианна по-разному относились к порядку. После отъезда Эдельв ее комнате всегда оставался хаос.

Даже на книжных полках у Марианны царилобразцовый порядок. Книжки для девочек, пачка старых журналов «Все женщины».Тут же стояли сказки Регине Норманн и «Виктория» Кнута Гамсуна. Рядом сучебником по истории для гимназии Горм увидел «Песнь о красном рубине» АгнараМюкле .

Сперва ему показалось странным, что книгаоткрыто стоит на самом виду, в свое время она наделала много шума. Он помнил,что она всегда сама раскрывалась на тех страницах, которые всем хотелосьпрочитать в первую очередь. Помнил, что мать не должна была знать, что в домеесть эта книга. У них был свой неписаный закон: если мама не знает, она и нерассердится. Отец тоже соблюдал этот закон, хотя вслух об этом не говорилось.