Батарея греет слабо, в камере, мягко говоря, не жарко, но в этот раз у Лики нет домашнего одеяла. Все у нее сейчас казенное.

В ночное время допросы под запретом, поэтому Артем не стал выдергивать ее из камеры, сам пришел к ней с неофициальным визитом, как только узнал, что Борщевика нет в городе. Понял бандит, что накрылся его подлый план, и сделал ноги. Но ничего, рано или поздно вернется, или его где-нибудь на выезде возьмут. Основания для ареста есть, а генерал Соболев только рад будет избавить мир от этой заразы. От ядовитого сорняка.

— А если я завтра скажу, что ты меня изнасиловал? — усмехнулась Лика.

— А ты сама в это поверишь? — спросил Артем, глядя на открытую дверь.

Нельзя ему запираться в камере с заключенной, и он прекрасно это понимал. Как понимал, что ему вообще нельзя было здесь находиться. Но так и Беломутова он не имел права избивать, даже в честном бою. Даже после того, что этот подонок сотворил с Кудылиным.

— Нет.

— Почему ты согласилась меня убить?

— Несчастная любовь! — усмехнулась Лика.

— Ты и сейчас себе не веришь, — качнул головой Артем.

— Ну почему же? Я бы могла в тебя влюбиться. Очень могла бы. — Гуслярова смотрела на него совершенно серьезно, хотя и улыбалась где-то в глубине глаз.

— Но ты согласилась меня убить из-за денег, которые предложил тебе некто Полибин.

— Не знаю ничего.

— Это не допрос. И разговор я не записываю.

— Откуда я знала, Полибин он или нет. Сказал, что из Москвы… Мерзкий, скажу тебе, тип… Но я не соглашалась!

— Сначала нет. Даже Лысогорова избила. И самого Полибина.

— Ну вот видишь.

— А потом согласилась. После того, как Полибин поднял цену.

— Ну, может быть.

— Ты знала, кто стоит за Полибиным и Лысогоровым?

— Мне достаточно было знать, что он не представляет Лазарева. И не подставляет.

— А вдруг?

— Лазарев точно не собирается тебя убивать.

— Он тебе это говорил?

— Я знаю. У тебя деньги, у тебя положение. Ему такой зять нужен.

— А Земский? — неожиданно для себя спросил Малахов.

— А Земский был женат. И разводиться не собирался…

— И кто развел его с женой?

— Кто развел… Может, кто-то и развел…

— Ты знаешь?

— Ничего я не знаю. А то, что я тебе сейчас наговорила, так это во сне. Ты пришел ко мне ночью, я спала и сейчас сплю. Мало ли что человеку может присниться, мало ли что можно наговорить во сне.

— Полибин задержан и уже дает показания.

— Все равно!

— И Беломутов задержан.

— Кто такой Беломутов?

— А откуда, по-твоему, Полибин знает, что это ты убила Сухаркова?

— Кого я убила?! — всполошилась Гуслярова и резко села, поставив босые ноги на холодный пол.

— Сначала Сухаркова ударил Рощин, потом он подрался с Тельниковым. А в финале появилась ты. Тельникова вырубила ногой, а Сухаркова ударила в кадык. Удар оказался смертельным.

— Чушь!

— Не веришь? А почему тогда Полибину поверила?

_ Ну-у, — замялась Гуслярова.

— Рассказать, как дело было? — спросил Артем и, не дожидаясь ответа, начал: — Беломутов приходил на могилу своего отца и увидел, как ты убила Сухаркова. Он мог бы сообщить в полицию, но он сообщил Борщевику, потому что знал, кто ты такая. Знал, что ты у Борщевика на плохом счету. А на плохом счету ты потому, что не дала Даричеву меня убить. Борщевик это запомнил, поэтому ты стала его козырной картой. Беломутов — человек Борщевика, это он организовал Полибина и Лысогорова и через них нанял тебя путем подкупа и шантажа. И деньги тебе нужны были, и за убийство ты садиться не хотела…

Малахов мог сказать и о том, какую судьбу бандиты уготовили Лысогорову и Полибину. Их должны были убить. Как посредников между заказчиком и киллером. Как представителей компании «Аравия». Убить так, чтобы трупы попали в руки полиции. Но Гусляровой об этом знать совсем не обязательно.

— А если я скажу, что не убивала Сухаркова? — осторожно спросила она.

— Я же говорю, Беломутов у нас. А на кладбище могила его отца. С датой смерти. Он не просто так попал на кладбище, его показания суд признает убедительными. К тому же есть свидетель, который видел его примерно в то время, когда ты убила Сухаркова. Тебя не видел, а его видел…

— А если я скажу, что убила?… Случайно вышло!

— Может, и случайно, но к Сухаркову ты шла, чтобы убить его… Ты ведь пыталась отбить его у своей подружки. Не получилось. И тебя стала душить жаба. Как же так, Даша выйдет замуж, будет жить в прекрасном доме, а у тебя ни кола ни двора, и замуж никто не берет.

— Ну хватит!

— Извини, если обидел, — усмехнулся Артем.

— Обидел!.. И замуж меня никто не берет!.. А убивать Сухаркова я не собиралась. Просто на кладбище пришла. Думаешь, я дубовое полено? Нет, у меня совесть есть. И я чувствовала себя виноватой перед Сухарковой, это ведь я натравила на нее Даричева. И спасти я ее могла. Но не спасла… Я к ней на могилу приходила, а увидела там Сухаркова, подходить к нему не стала, отошла в сторонку. Смотрю, Рощин, затем Тельников… Я же разнять их хотела, Сухаркова и Тельникова.

— Разняла.

— Да перемкнуло что-то… Сухарков так меня тогда толкнул, я чуть не упала. Я к нему со всей душой, с открытым сердцем, а он меня на хрен!..

— Убила Сухаркова, Даша теперь не сможет выйти замуж, а дом на Жужельникова достанется Рощину. Мы его выпустим, но ждать он тебя не станет. А знаешь почему?… Это ведь ты его перчатки под сиденье сбросила. Чтобы он их не выкинул, чтобы перчатки к нам попали. Или Тельников Сухаркова убил, или Рощин, но только не ты.

— Рощин видел, как я сбросила перчатки под сиденье?

— Я знаю.

— Это твои домыслы… А-а! — Лика обреченно махнула рукой.

Действительно, какая разница, хотела она подставить Рощина или нет? Да и в любом случае он не станет ждать и сделает хозяйкой своего дома другую. Возможно, ее подругу Дашу.

— Зря ты отказалась от сотрудничества со следствием.

— Ну я же призналась, что был этот, как его… Полибин!

— Полибин признался раньше. И Беломутов тоже.

— А Земского кто убил? — Лика сделала паузу, внимательно глядя на Артема.

— Кто?

— Между прочим, я жизнь тебе спасла.

— Кто?

— Ну ты знаешь.

— Кто?

— Горбин.

— Может, ты?

— Нет… Ну, помогала ему.

— В чем?

— Патроны подносила… Следила за Земским. И за его женой смотрела, чтобы она раньше времени домой не вернулась.