но все-таки реальность. У нее, конечно, еще будет время свыкнуться с этой сбывшейся мечтой, с этим городом, казавшимся раньше таким далеким и недоступным, ведь на целый год – а если повезет, то и дольше – Лондон станет ее вторым домом, и… Буйный полет ее фантазии был беспардонно прерван вопросом соседа, который, отложив в сторону газету, решил вдруг поинтересоваться ее самочувствием:

– Как ваша голова?

Вздрогнув, Сабина, которую этот безобидный, в общем-то, вопрос застал врасплох, раздраженно буркнула:

– Прекрасно! – И не потрудилась взглянуть на своего попутчика в ответ, опасаясь, что ее вновь затянет колдовская глубина его глаз.

– Надолго в Лондон? – Его, похоже, не смущала, а, скорее, забавляла ее неучтивость.

– Как получится. – Она даже не старалась быть вежливой: слишком сильна была ее неприязнь к этому человеку, что она и не пыталась скрывать.

– Что ж, удачи вам, – оставив без внимания ее хамство, мужчина улыбнулся, а она – все так же не глядя на него – отрезала:

– И вам того же.

И на этом диалог себя исчерпал – ей не хотелось обсуждать с ним ни свое самочувствие, ни планы на будущее. Она припала к окну, страстно желая, чтобы и этому полету, и ее страданиям в обществе нахального субъекта поскорее пришел конец, и, к счастью, в этот же момент, словно в ответ на ее мольбы, самолет со скрежетом выпустил шасси, и через несколько минут они совершили мягкую посадку в аэропорту Лондона.

Как только лайнер, еще четверть часа повозивший их по летному полю, окончательно остановился, все пассажиры, будто по команде, вскочили с мест, вытаскивая с полок свой багаж, и лишь едва не подпрыгивавшая от нетерпения Сабина все еще сидела в кресле, борясь с неодолимой тягой все-таки шарахнуть своего соседа чем-нибудь тяжелым по голове или хотя бы вытолкать его в проход, потому что этот преисполненный чувством собственной значимости тип, который никуда не торопился, никак не хотел вставать и освобождать ей дорогу. Казалось, он специально тянул время и до безобразия долго не поднимался с кресла, желая, по всей видимости, чтобы от злости ее разбил паралич. Только когда все пассажиры, обвешанные сумками и чемоданами, уже стояли в проходе, готовые ринуться к выходу по первому же сигналу стюардесс, он оторвал от сиденья свой дивный торс и, быстро достав чемодан, отошел немного в сторону, пропуская Сабину и оттеснив назад грузного мужчину, нависавшего над ними сверху.

С большими предосторожностями, строго контролируя расстояние между полками и головой, она выползла в проход и потянулась за вещами, и все же в тот момент, когда резким движением она выдернула с полки пакет с новой сумкой, за ним почему-то последовал и пакет с модным глянцем, но вот поймать его она не успела – толстые журналы с приглушенным стуком саданули ее по голове в то самое место, которое уже пострадало и болело. Искры посыпались у нее из глаз, и, тихонько пискнув, она схватилась за дважды ушибленную макушку. Это был финальный сокрушительный провал. Сейчас ее попутчик – как, впрочем, и весь самолет – поставит ей заключительный неутешительный диагноз и будет, между прочим, прав. Превозмогая боль и чуть не плача, она исподлобья бросила на мужчину сконфуженный взгляд, успев заметить, как, скривив свой безупречный рот и закатив глаза, он недвусмысленно выразил все, что думал по поводу ее редкостного слабоумия. И хотя уже в следующую секунду его лицо вновь приняло спокойно-безучастное выражение, ей было достаточно того, что она видела. В который раз вспыхнув от досады и мечтая провалиться сквозь теперь уже благословенную английскую землю, она попыталась нагнуться, чтобы поднять вмиг ставшее ненавистным чтиво, но ее злой гений оказался быстрее – он ловко наклонился, подхватив журналы, и молча протянул их Сабине, а та, пристыженная, взяла их и, не сказав ни слова, отвернулась, благодаря Небо за то, что видит этого человека, да и всех остальных пассажиров рейса, в последний раз. В этот момент дверь самолета наконец открыли, и, едва не сбив с ног стоявшего перед ней старичка, она ринулась к выходу, проклиная себя, свои сумки, весь полет и, разумеется, своего треклятого попутчика.

* * *

Получив багаж и не без труда водрузив его на тележку, Сабина выкатила ее в зал прилета, пристально всматриваясь в лица встречающих. Многоликая толпа бурлила и гудела, но Армана в этой толчее видно не было. Что же за день такой сегодня?! Сначала приключения в аэропорту, потом в самолете, а теперь ее еще и не встретили! Нет, правда, а если он не приедет? Она пока не понимала, как ей реагировать на его необязательность и что делать, если он действительно ее подведет, и потому стояла посреди нескончаемого людского потока, беспомощно озираясь, и ждала.

С каждой минутой людей вокруг становилось все меньше, те, кто с ней летел, уже вышли и разъехались, и только она стояла с нагруженной тележкой в центре зала, вновь и вновь набирая номер Армана и слыша в ответ лишь убийственно долгие, равнодушные гудки. Как же так?! Он же обещал! Еще и трубку не берет. Не мог же он про нее забыть?! А вдруг с ним что-то случилось? Она должна была позвонить родителям сразу же по прилете, чтобы сказать, что добралась и все в порядке, но ведь они непременно спросят ее, как Арман. И что ей им говорить? Слезы, которые просились наружу еще во время ее злоключений в самолете, стали наворачиваться на глаза, но на сей раз она не была уверена, что сумеет их сдержать. Она устала и изнервничалась в дороге, а тут еще любимый устроил ей такой, мягко говоря, прохладный прием – было от чего расклеиться и зареветь.

И все же она старалась не падать духом, продолжая оглядываться и набирать номер Армана, не теряя надежды, что он все-таки объявится или перезвонит. В какой-то момент ее внимание привлек человек, решительно направлявшийся из другого конца зала в тот отсек, где стояла она. Это был не Арман, но его силуэт показался ей знакомым, хотя рассмотреть мужчину получше мешали застилавшие глаза слезы. Сабина не знала, с чего она взяла, что он шел именно к ней, но почему-то почти в этом не сомневалась. Быть может, у Армана в самом деле что-то произошло и он прислал кого-нибудь вместо себя? Она напряженно вглядывалась в идущего, тот приближался, и скоро раздосадованная Сабина узнала в нем своего попутчика, видеть которого сейчас – особенно сейчас – хотела бы меньше всего на свете.