необходимости – квартира была как новая, ее надо было только обставить.

– А мебель кто подбирал?

– А почему ты думаешь, что не я?

– Чувствуется рука профессионала.

– Тебя не обманешь. Друг посоветовал паренька-дизайнера, я ему примерно обрисовал, что мне нужно, и вуаля…

– И тебе нравится?

– Конечно.

– Вот уж не думала, что минимализм – это твое, – заметила Сабина, вспомнив пышное убранство родительского дома Армана в Алма-Ате (в который он пару раз приводил ее тайком) с резной мебелью в дворцовом стиле, аляповатыми обоями и обилием ковров, тяжелых портьер и массивных светильников из хрусталя.

– А ты надеялась увидеть здесь бархатные подушки, рюши и цветочки? – Арман со смехом притянул ее к себе.

– Ага, и плюшевых медвежат, – она прижалась к его груди, вдыхая запах, по которому так соскучилась.

Арман, почувствовав ее настроение, обнял ее еще крепче и поцеловал таким долгим, жарким поцелуем, что у нее закружилась голова, а по телу волной прокатилось желание. Но желание поесть все же пересилило, и она, мягко отстранившись, напомнила Арману, что, если он не хочет, чтобы она умерла от голода в его шикарной квартире, ее не мешало бы покормить. Разочарованно вздохнув, он повел ее на кухню к огромному холодильнику, в котором можно было запросто разместить недельный провиант для семьи из пяти человек. Однако в данный момент внушительный размер агрегата явно дисгармонировал с набором продуктов, имевшихся в наличии: десятком яиц, палкой колбасы, бутылкой апельсинового сока и несколькими банками пива, нагоняя тоску практически полным отсутствием выбора. Но есть хотелось неимоверно, и Сабина, испустив печальный стон, достала яйца, колбасу и сок, прикидывая, какой шедевр сможет из этого сотворить.

– У тебя масло и хлеб есть? – Если им повезет найти еще и масло, она приготовит яичницу – все лучше, чем ничего.

– Не помню, сейчас посмотрю, – Арман в задумчивости почесал макушку, пытаясь угадать, в каком из ящиков его ультрамодерновой кухни скрывалось масло.

– Ты дома вообще не ешь?

– Неа, не успеваю.

– А вечером?

– Вечером готовить неохота, проще в городе перекусить.

– Понятно.

У нее так и вертелся на языке вопрос, в чьем обществе он перекусывал весь этот год, но она представляла, какая сцена может за этим последовать, поэтому держала язык за зубами. Отныне она позаботится о том, чтобы он питался по-человечески и, безусловно, в правильной компании.

* * *

На следующий день, в воскресенье, Сабина, проснувшись в полдень по алма-атинскому и в семь утра по лондонскому времени, долго лежала рядом со спящим Арманом, любуясь его густыми, чуть подрагивающими во сне ресницами, его осунувшимся, но от этого еще более красивым и мужественным лицом, его широкими плечами и сильными руками. И как могла она целый год обходиться без него, не слыша его голоса, не видя его глаз, не чувствуя на коже его неровного дыхания? Год жизни был прожит зря, и какое все-таки счастье, что теперь они будут вместе постоянно! Жаль, конечно, что жить им придется отдельно, но уж несколько раз в неделю она, наверное, сможет у него оставаться? Или он у нее?

Через пару часов Арман наконец пошевелился и, протерев заспанные глаза, сразу потянулся к своему телефону.

– Доброе утро! А ты не хочешь для начала меня поцеловать?

– Ой, солнце, я и забыл, что ты здесь. – По-видимому, сонному Арману тактичность была несвойственна.

– Ну вот, приехали, – изогнув бровь, Сабина устремила на любимого недоумевающий взгляд.

Арман понял, что ляпнул лишнего и нужно было срочно исправлять ситуацию.

– Просто это так… здорово и необычно – просыпаться с тобой, что я к этому еще не привык.

Он выглядел таким растерянным, что она смягчилась:

– Ладно, прощаю, привыкай. – И все же спустить ему с рук это вопиющее хамство она не могла. – Но в наказание за бестактность готовишь мне кофе. Надеюсь, хотя бы кофе у тебя есть?

– Конечно, и даже сухое молоко где-то завалялось. Сейчас устроим пир на весь мир. – Он чмокнул ее в щеку и, вскочив с постели, пошел на кухню варить кофе.

Сабина оглянулась в поисках чего-нибудь легкого, что могла бы на себя накинуть, и остановила взгляд на голубой рубашке Армана, брошенной на спинку стоявшего в углу кожаного кресла. «Классика жанра», – подумала она, глядя на себя – босую и лохматую, в мужской рубашке – в зеркало большого, естественно, черного платяного шкафа, занимавшего едва ли не половину спальни. Интересно, в этом гробу найдется место для ее вещей, если она периодически будет у возлюбленного ночевать? Она по очереди отворила все дверцы шкафа, но ее ждало разочарование: все полки и штанги были плотно забиты одеждой Армана и не было никакой возможности впихнуть туда что-то еще.

Внезапно ее внимание привлекла вещь, явно не принадлежавшая к мужскому гардеробу: в углу на полке лежала скомканная блузка оттенка бешеной фуксии. Разрываясь между отвращением и любопытством, Сабина взяла кофточку кончиками пальцев и, вытащив на свет, решила рассмотреть ее получше. «Хм… И кто же эта обладательница розовой блузки сорок второго размера? Вот уж не думала, что ему нравятся девушки в теле». Она старалась сохранять спокойствие, но обида и ярость закипали в ее душе.

В этот момент в комнату бесшумно вошел Арман, и Сабина, пойманная на месте преступления, замерла, сжимая в руках тряпку, действовавшую на нее, как плащ тореадора на быка. Мгновенно оценив обстановку, Арман на секунду растерялся, а затем улыбнулся самой обезоруживающей своей улыбкой и, подойдя к Сабине, осторожно отцепил ее пальчики от блузки и небрежным жестом закинул вещь обратно в шкаф.

– Так, Шерлок, даже не думай начинать! Это моя мама забыла, когда они в последний раз приезжали. Честно!

– Твоя мама носит такие цвета? Не думаю.

– Еще как носит, а что тут такого?

– Ничего, просто у тебя в шкафу лежит женская блузка, а в остальном все замечательно.

– Сабинка, пожалуйста, не делай из мухи слона! Я правду говорю! – Арман смотрел на нее умоляющим взглядом, и она поняла, что сдается. Не может она ему не верить, не может и не должна. Иначе зачем тогда всё? Зачем все годы их общения, ее приезд сюда и грандиозные планы на будущее? Если она станет в нем сомневаться, все полетит в тартарары, а разве этого она хочет? О’кей, пусть это будет мамина блузка, черт с ним! Она вздохнула и буркнула:

– Не знаю почему, но я тебе верю. Но если найду что-нибудь еще – пеняй на себя!

Голос ее звучал угрожающе, но взгляд уже потеплел. И у Армана отлегло от сердца:

– Ладно, сыщик, пойдем пить кофе,