Оказалось, что хотят все. Достали свечи и сейчас же всепустились наперебой карабкаться в гору. Вход в пещеру был довольно высоко насклоне горы и походил на букву «А». Тяжелая дубовая дверь никогда незапиралась. Внутри была небольшая пещера, холодная, как погреб, со стенами изпрочного известняка, которые были возведены самой природой и усеяны каплямивлаги, словно холодным потом. Стоять здесь в глубоком мраке и глядеть на зеленуюдолину, освещенную солнцем, было так интересно и таинственно. Но скоро первоевпечатление рассеялось, и опять начались шалости. Как только кто-нибудь зажигалсвечу, все остальные набрасывались на него гурьбой; и сколько он ни защищалсяот нападающих, свечу скоро вышибали у него из рук или тушили, и тогда сноваподнимался веселый крик, смех и возня. Но все на свете когда-нибудь кончается.Мало-помалу шествие, вытянувшись вереницей, начало спускаться по крутому склонуглавной галереи, и ряд колеблющихся огней смутно осветил высокие каменистыестены почти до самых сводов, сходившихся над головой на высоте шестидесятифутов. Главная галерея была не шире восьми или десяти футов. На каждом шагу пообеим сторонам открывались новые высокие расщелины гораздо уже главной галереи.Пещера Мак-Дугала представляла собою настоящий лабиринт извилистых,перекрещивающихся между собой коридоров, которым не было конца. Говорили, чтоможно было целыми днями и ночами блуждать по запутанной сети расщелин ипровалов, не находя выхода из пещеры, что можно было спускаться все ниже и нижев самую глубь земли, и там встретить все то же – лабиринт под лабиринтом, и такбез конца. Никто не знал всей пещеры. Это было немыслимое дело. Большинствомолодых людей видело только часть пещеры, и обычно никто не заходил дальше. ТомСойер знал пещеру не лучше других.

Вся компания прошла по главной галерее около трех четвертеймили, а потом отдельные группы и пары стали сворачивать в боковые коридоры,бегать по мрачным переходам и пугать друг друга, неожиданно выскакивая наперекрестках. Даже в знакомой всем части пещеры можно было потерять друг другаиз виду на целых полчаса.

Мало-помалу одна группа за другой, запыхавшись, подбегала квыходу, все веселые, закапанные с ног до головы свечным салом, перепачканные вглине и очень довольные проведенным в пещере днем. И только тут все удивились,что время прошло так незаметно и что скоро стемнеет. Пароходный колокол звонилуже с полчаса. Однако все были очень довольны, что так романтически завершаетсядень, полный приключений. Когда пароходик со своим шумным грузом выплыл насередину реки, никто, кроме капитана, не жалел о потраченном времени.

Гек уже стоял на своем посту, когда огни пароходиказамелькали мимо пристани. Он не слышал никакого шума, потому что молодежьприсмирела и притихла, как это обычно бывает с людьми, которые очень устали.Сначала Гек удивился, что это за пароход и почему он не останавливается упристани, потом перестал об этом думать и занялся своим делом. Ночь становиласьвсе темнее и облачнее. Пробило десять часов, затих шум колес, разбросанныекое-где огоньки стали – мигать и гаснуть, на улицах больше не встречалось прохожих.Городок отошел ко сну, оставив маленького сторожа наедине с тишиной ипривидениями. Пробило одиннадцать часов, и в трактире погасли огни; всепогрузилось во мрак. Гек ждал, как ему показалось, ужасно долго, но ничего неслучилось. Он начал колебаться. Стоит ли ждать? Да и выйдет ли какой-нибудьтолк? Уж не бросить ли все да и не завалиться ли спать?

Вдруг он расслышал какой-то шум и сразу насторожился. Дверь,выходившая в переулок, тихо закрылась. Он бросился за угол кирпичного склада.Минутой позже мимо прошли, чуть не задев его, два человека, у одного из нихбыло что-то под мышкой. Должно быть, сундук! Значит, они собираются переноситьклад. Стоит ли звать Тома? Это было бы глупо – они уйдут с сундуком, и поминайкак звали. Лучше пойти за ними и выследить их; авось в темноте они его незаметят. Рассуждая сам с собой, Гек выскользнул из-за угла и, крадучись, каккошка, пошел за бродягами. Он неслышно ступал босыми ногами, держась на такомрасстоянии, чтобы не упустить их из виду.

Они прошли три квартала по улице вдоль реки, а потомсвернули налево. Сначала они шли все прямо, а дойдя до тропинки, ведущей наКардифскую гору, стали подниматься по ней. Они прошли, не останавливаясь, мимодома старика валлийца, на склоне горы, и лезли все выше и выше. «Ладно, –подумал Гек, – значит, они хотят зарыть сундук на старой каменоломне». Нобродяги даже не остановились там. Они прошли дальше к вершине. И вдруг, свернувна узкую тропинку между высокими кустами сумаха, сразу пропали в темноте. Текприбавил шагу и стал нагонять их, потому что увидеть его они не могли. Сначалаон бежал, потом замедлил шаг, боясь, что наткнется на них; прошел еще немного,остановился, прислушался: ни звука, слышно было только, как бьется его сердце.Уханье филина донеслось до него с горы – плохая примета. Но шагов не слышно.Господи, неужели все пропало? Он уже собирался задать стрекача, как вдругкто-то кашлянул в четырех шагах от него. Сердце у Гека чуть не выскочило, но онпересилил свой страх и замер на месте, весь дрожа, словно его трепали сразу вседвенадцать лихорадок, а слабость на него напала такая, что он боялся, как бы несвалиться на землю. Теперь он знал, где находится: он был около изгороди,окружавшей усадьбу вдовы Дуглас, в пяти шагах от перелаза. «Ладно, – подумалон, – пускай зарывают здесь; найти будет нетрудно».

Послышался очень тихий голос, говорил индеец Джо:

– Черт бы ее взял! Может, у нее гости? Свет горит до позднейночи.

– Я ничего не вижу.

Теперь говорил тот оборванец, бродяга из старого дома.Сердце Гека сжалось от смертельного холода: так вот кому собирался мститьиндеец Джо! Первой мыслью Гека было убежать. Но тут он вспомнил, что вдоваДуглас всегда была добра к нему, а эти люди, может, собираются убить ее. Гекпожалел, что у него не хватит храбрости предупредить вдову; он очень хорошознал, что не отважится на это, – они могли увидеть его и схватить. Все это, ине только это, промелькнуло у него в голове за короткий миг между словамибродяги и ответом индейца Джо:

– Тебе кусты мешают. Ну, смотри в эту сторону. Теперьвидишь, что ли?

– Да. Ну, конечно, у нее гости. Брось ты это дело!

– Как! Бросить, когда я уезжаю отсюда навсегда? Когда,может, другого случая больше не будет? Ну, нет! Опять-таки говорю тебе, как нераз говорил: мне наплевать на ее деньги, можешь их забрать себе. А вот муж ееко мне придирался, и не один раз это было; он же меня и посадил как бродягу,когда был судьей. Да это еще не все! Куда там! Он велел меня отстегать плетью –отстегать на улице перед тюрьмой, как негра! И весь город это видел! Плетью!Понимаешь ты это? Он перехитрил меня и умер. Ну, зато она мне заплатит!

– Не убивай ее! Не надо!