Старик еще раз пообещал молчать и спросил:

– А все-таки почему ты за ними пошел? Они показались тебеподозрительными, да?

Гек помолчал, стараясь придумать самый уклончивый ответ.Потом начал:

– Как вам сказать, я ведь и сам тоже вроде бродяги, – так,по крайней мере, все считают, и я не обижаюсь; иной раз бывает, что из-за этогопо ночам не сплю, все думаю, как бы мне начать жить по-другому. Вот и прошлойночью так же было. Мне что-то не спалось, и я пошел бродить по улицам вполночь, и все думал да думал, а когда дошел до старого кирпичного склада рядомс трактиром Общества трезвости, то постоял, прислонившись к стенке, чтобыподумать как следует. А тут как раз идут эти двое, совсем близко, и несутчто-то под мышкой. «Наверно, думаю, краденое». Один из них курил, а другойпопросил огоньку; они остановились прямо передо мной, сигары осветили их лица,и тогда я сразу узнал, что высокий – это глухонемой испанец с пластырем наглазу и седыми бакенбардами, а другой – тот самый оборванец в лохмотьях.

– Что же, ты и лохмотья рассмотрел при свете сигары?

Гек сбился на минуту. Потом продолжал:

– Уж не знаю, право, как-то все-таки рассмотрел.

– Потом они пошли дальше, и ты за ними?

– Да, и я за ними. Правильно. Хотелось поглядеть, что онизатевают, – уж очень по-воровски они прошмыгнули. Я дошел за ними до заборавдовы, притаился в темноте и слышал, как оборванец заступался за вдову, аиспанец клялся, что изуродует ее, – я же вам рассказывал…

– Как? Глухонемой все это говорил?

Гек опять сделал страшный промах. Уж как он старался, чтобыстарик не угадал, кто такой этот испанец, и все-таки язык подвел его, несмотряна все старания. Он попробовал вывернуться, но старик не спускал с него глаз, иГек завирался все хуже и хуже. Наконец старик сказал:

– Ты меня не бойся, милый. Я тебе ничего плохого не сделаю.Наоборот, заступлюсь за тебя, да, заступлюсь. Этот испанец вовсе не глухонемой,ты сам же проговорился нечаянно, теперь уж этого не исправить. Ты что-то знаешьпро этого испанца и хочешь это скрыть. Напрасно ты мне не доверяешь. Скажи, вчем дело, я тебя не выдам.

Гек с минуту смотрел в честные глаза старика, потом нагнулсяк нему и прошептал на ухо:

– Никакой это не испанец – это индеец Джо!

Валлиец так и подскочил на стуле. Помолчав с минуту, онсказал:

– Ну, теперь все ясно. Когда ты рассказывал про вырванныеноздри и обрубленные уши, я уже решил, что это ты прибавил для красного словца,потому что белые так не мстят. Ну, а индеец – это совсем другое дело!

За завтраком, продолжая разговор, старик рассказал, междупрочим, что, перед тем как улечься в постель, он взял фонарь и вместе ссыновьями пошел осматривать изгородь, нет ли на ней крови или где-нибудь наземле поблизости. Крови они не нашли, зато подобрали большой узел с…

– С чем?

Если бы слова были молнией, то и тогда они не могли бысорваться быстрее с побелевших уст Гека. Он широко раскрыл глаза и почти недышал в ожидании ответа. Валлиец изумился и тоже уставился на него; смотрел трисекунды, пять секунд, десять, потом ответил:

– С воровским инструментом. Да что с тобой такое?

Гек откинулся на спинку стула, едва дыша, но чувствуяглубокую, невыразимую радость. Валлиец посмотрел на него внимательно и слюбопытством, потом сказал:

– Да, с воровским инструментом. Тебе, кажется, от этоголегче стало? Чего ты так встревожился? Что, по-твоему, мы должны были найти?

Гек был прижат к стенке. Вопросительный взгляд так и буравилего. Он бы отдал все на свете, лишь бы нашлось из чего состряпать подходящийответ. Ничего не приходило в голову. Вопросительный взгляд буравил все глубже иглубже. На язык лезла сущая бессмыслица. Обдумывать было некогда, и он сказалнаобум, едва слышно:

– Может, учебники для воскресной школы?

Бедный Гек расстроился и не мог даже улыбнуться, зато старикзахохотал громко и весело, так что вся его крупная фигура сотрясалась с головыдо пят, и наконец сказал, что такой здоровый смех не хуже денег в кармане,потому что доктору придется меньше платить. Потом прибавил:

– Ах ты бедняга, сразу побледнел и осунулся. Видать, чтонездоров, – нечего и удивляться, что мозги у тебя набекрень. Ну, да авосьобойдется. Отдохнешь, выспишься, и все, я думаю, как рукой снимет.

Геку было досадно, что он вел себя, как дурак, и выказалтакое подозрительное волнение, потому что, еще у изгороди подслушав разговор,он перестал надеяться, что в узле был клад. Но все-таки он только так подумал,а наверняка не знал, – вот почему упоминание о захваченном узле взволновалоего. Но в общем он был даже рад этому пустяковому случаю: теперь, когда онузнал наверное, что узел не тот, ему стало легче, и душа его совершенноуспокоилась. Как будто все сошлось как нельзя лучше: клад, должно быть, всележит в номере втором, бродяг нынче же схватят и засадят в тюрьму, и они сТомом в этот же вечер пойдут и возьмут золото без всяких препятствий и хлопот,ничего не опасаясь.

Не успели они управиться с завтраком, как в дверьпостучались. Гек вскочил и побежал прятаться, по желая, чтобы другие знали, чтоон имеет какое-то отношение к событиям прошлой ночи. Валлиец открыл дверьнескольким дамам и джентльменам, между прочим, и вдове Дуглас, и увидел, что вгору поднимаются кучки горожан – поглазеть на место происшествия. Значит,новость уже облетела весь город. Валлийцу пришлось рассказать посетителям обовсем, что случилось ночью. Вдова горячо поблагодарила его за то, что он спас ейжизнь.

– Ни слова об этом, сударыня. Есть еще один человек,которому вы, быть может, обязаны больше, чем мне и моим ребятам, но он не хочетназывать себя. Если бы не он, нас бы вообще там не было.

Конечно, это вызвало такое любопытство, что о самомпроисшествии чуть не забыли, но валлиец только раздразнил любопытство своихгостей, а через них и весь город, отказавшись расстаться со своей тайной. Послетого как гости узнали все остальные подробности, вдова сказала:

– Я уснула, читая в постели, и ничего не слышала. Почему жевы не пришли и не разбудили меня?

– Решили, что не стоит. Бродяги вряд ли собиралисьвернуться, – без инструмента у них все равно ничего не вышло бы; так зачем жебыло вас будить и пугать до полусмерти. Мои три негра сторожили ваш дом досамого утра. Они только что вернулись.