– Прости меня! – произнесла Зоя, подсев к ней. – Я весьвечер хотела сказать тебе эти слова. Даже если мы обе завтра утром уедем – темболее если мы так поступим, – я не смогу успокоиться. Просто обязана сказатьтебе, что была тогда не права, показала себя настоящей дурой. Ты правильноделала, что все эти годы меня ненавидела. Прости, если сможешь. – Она говорилавсе это сквозь слезы. Сейчас ей важнее всего покаяться и примириться с людьми,которых когда-то обидела, а у Зои таких наберется немного.

– Спасибо тебе за эти слова, – проговорила Мэри Стюарт,рыдая и обнимая подругу. – Только я всегда считала, что ты права. Я сама немогла понять, как не раскусила, что она затевает? Как я могла быть такойслепой? – Те же вопросы она задавала себе, лишившись сына. В некотором смыслегибель Тодда очень напоминала гибель Элли – как возврат старого кошмара, толькопроснуться нет никакой возможности. Кошмар длится без конца...

– Она струсила и захотела умереть, – просто заявилаЗоя.

Двадцать лет практики многому ее научили. – Ты не смогла быпомешать.

– Хотелось бы мне в это поверить! – грустно отозваласьМэри Стюарт. Она уже не знала, о ком они толкуют – о подруге или сыне.

– Уж я-то знаю! – Зоя так же твердо стояла на своейновой позиции, как когда-то на противоположной. – Ведь Элли не хотела, чтобы тыузнала, чем она занимается. В противном случае ты бы еще сумела ее остановить.А так все было бы бесполезно.

– Жаль, что я даже не попыталась. – Мэри Стюартсмотрела на свои руки, безжизненно лежащие на коленях. Две женщины не сводили снее глаз. Тане стало тревожно. – Жаль, что в обоих случаях я ничего не знала. –Она подняла глаза, и подруги прочли в них муку.

– В обоих?.. – переспросила Зоя, не понимая, о чемречь.

Мэри Стюарт не торопилась отвечать. Затем она подняла голову– и Зоя поняла, что готова умереть за обеих подруг. Только сейчас она осознала,что пережила Мэри Стюарт! Сколько бы лет ни минуло со дня смерти Элли, она переживалаее снова и снова, с каждым разом все мучительнее, Зоя догадалась, что имела ввиду подруга, когда говорила об обоих.

– Боже! – Она обняла ее и зарыдала с ней вместе. –Боже, Стью, какой ужас!

– Хуже! – всхлипнула Мэри Стюарт. – Это было невозможновынести. Билл говорил то же самое и еще почище. – Казалось, от рыданий у неевот-вот разорвется сердце. Но сама Мэри Стюарт знала, что этого уже непроизойдет: от ее сердца уже давно остались одни осколки. – Билл по-прежнемусчитает меня виноватой. Он меня ненавидит! Сейчас он в Лондоне, без меня,потому что не может меня видеть, и я его не осуждаю. Он считает меня убийцейего сына; самое меньшее, что я, по его мнению, совершила, – это позволила сынуумереть. Помнишь, ты считала то же самое насчет Элли...

– Я была тупицей, – ответила на это Зоя, продолжаяобнимать Мэри Стюарт. Какое же слабое утешение – ее слова! – Мне было всего-тодвадцать два года. Что ожидать от желторотой кретинки? А вот Биллу должно бытьстыдно.

– Он убежден, что я могла остановить Тодда.

– Значит, кто-то должен открыть ему глаза, что такоесамоубийство. Учти, Стью: если он этого захотел, его не оттащил бы от пропастицелый табун диких лошадей и ты бы не увидела никаких предупредительныхсигналов.

– Я их и не видела, потому что он их не подавал. – МэриСтюарт высморкалась в платок, протянутый Таней.

Зоя откинулась, не убирая руки с ее плеча.

– Тебе не за что себя винить. Остается смириться сослучившимся. Как это ни ужасно, ты уже ничего не изменишь. Ведь даже тогда тыне имела власти над событиями. Теперь у тебя одна возможность – продолжатьжить, иначе погубишь себя и всех своих близких.

– Это и происходит. – Мэри Стюарт снова высморкалась иулыбнулась сквозь слезы обеим подругам. – От нашего брака не осталось ничего.Абсолютно ничего!

– Если дело в том, что он тебя обвиняет, еще не всепотеряно. Кто-то должен его вразумить.

– Пусть этим занимается мой адвокат. – Мэри Стюартгрустно улыбнулась, подруги ответили ей улыбками. Она уже начала приходить всебя. Зоя держала ее за одну руку, Таня за другую. – Я почти окончательнорешила поставить на этом точку. Когда он приедет из Лондона, то услышит, чтовсе кончено.

– Что ему там понадобилось? – полюбопытствовала Зоя.Семья подруги как будто жила в Америке, а не в Англии.

– Занят на крупном судебном процессе. Это работа надва-три месяца, но он не позволил мне его сопровождать.

Зоя приподняла одну бровь. На ее лице появилось давнеециничное выражение, так памятное подругам. За прошедшие десятилетия она здоровосмягчилась, но такой характер трудно переделать.

– У него, случайно, никто не завелся?

– Вряд ли. Со времени смерти Тодда мы с ним ни разу небыли близки. Он вообще перестал до меня дотрагиваться. Это как безмолвноенаказание. Наверное, я вызываю у него такое отвращение, что прикоснуться ко мнепревыше его сил. Но в появление другой женщины я не верю. Это было бы слишкомпросто.

– Что-то я сомневаюсь!.. – бросила Зоя. Сейчас и в тонеее цинизма было больше, чем сочувствия.

– Некоторые люди после подобных травм превращаются влед, – молвила Таня. – Типичная реакция. Я уже о таком слыхала. Но сохранениюбрака это, конечно, не помогает.

– Вот именно! – Мэри Стюарт попыталась улыбнуться, – яуже знаю, как поступить. Он все равно не сможет простить, так что с этим лучшепокончить. Жить с ним – все равно что ежеминутно вспоминать о своемпрегрешении. Я так больше не могу.

– И не надо, – поддержала ее Зоя. – Пускай посмотритправде в глаза, в противном случае ты будешь вынуждена от него уйти. По-моему,ты на правильном пути. Но как к этому отнесется твоя дочь?

– Боюсь, она сочтет меня виновницей развода, – ответилаМэри Стюарт со вздохом. – Вряд ли поймет, как меня замучил отец. С ее точкизрения, он просто очень занят. Сначала я тоже так считала. Но со временем онперестал скрывать подлинное отношение. Я больше этого не вынесу, даже радиАлисы или его самого. Я ему больше не жена. Мы не разговариваем, никуда неходим, он от меня шарахается. Видели бы вы, как он на меня смотрит! Я быпредпочла побои.

– Тогда уходи! – решительно произнесла Зоя. Они невиделись двадцать лет, но сейчас всем троим казалось, что они перевели стрелкиназад, в самое начало.

– Раз он причиняет тебе такие страдания, значит, безнего тебе будет лучше, – подхватила Таня. – Я через это проходила, ты тожевыдержишь. Все мы через это проходим.

– Мы прожили в браке двадцать два года. Трудно самойвсе это перечеркнуть.

– Скорее всего все и так давно отмерло, – откровенномолвила Зоя.

Таня согласно кивнула. Мэри Стюарт нечего было им возразить.Муж улетел далеко и надолго, но звонил ей крайне редко. Даже когда этопроисходило, он торопился поскорее бросить трубку – настолько неловко себячувствовал. В последнее время Мэри Стюарт взяла за правило отправлять емуфаксы, как сегодня, уведомляя о своем местонахождении. Он даже не считал нужнымна них отвечать.