со стороны советских властей могло сказываться и стремление не создавать лишних «раздражителей» в рамках советско-германского сотрудничества, но это, конечно, был частный момент. В гитлеровской Германии после заключения пакта антисоветская юдофобия ненадолго перестала муссироваться официальной пропагандой столь активно, как прежде. Однако в общественном сознании уже успел укорениться стереотип «еврея-большевика».

21 января 1941 года полпредство получило письмо на немецком языке от «группы единомыслящих товарищей». В нем указывалось, что при входе в один из берлинских магазинов (возможно, прежде принадлежавший предпринимателю-еврею) среди антиеврейских надписей нашлось место и для антисоветской, но с антиеврейским уклоном. Она гласила: «Большевизм – это радикальное еврейское господство». По сравнению с другими надписями («Евреи – величайшие плуты, которые когда-либо населяли землю», «Евреи вырвали целые деревни у их владельцев, евреи – это куча сволочей»), эта надпись выглядела еще не столь оскорбительной, но руководство полпредства, понятно, расстроила. Деканозов тут же доложил об этом неприятном факте Молотову{369}.

Анонимное письмо, полученное полпредством СССР в Германии в январе 1941 г. Архив внешней политики РФ.

Примечательно, что авторы анонимного письма отнюдь не являлись защитниками евреев. Вот что они написали (перевод сотрудников полпредства):

Однажды, идя по Курфюрстендамм, мы увидели на одном из магазинов «Унифарм-Пригниц» № 134 (недалеко от Галензее-моста) большие стеклянные вывески с антиеврейскими лозунгами. Это нас не касается.

Что же нас, друзей германо-русского союза, касается, это следующая фраза:

«Большевизм – это радикальное еврейское господство».

От имени группы единомыслящих мы этим выражаем протест{370}.

Полпредство подробно информировало Центр о трагическом положении евреев в Германии. Советский дипломат, посетивший одно из нацистских сборищ, рассказывал о том, что там говорили: «Германия борется за полное уничтожение еврейства», «евреи не должны считаться людьми и “должны уехать в Южную Америку, где много крокодилов и ядовитых змей”»{371}. И это еще было сравнительно мягким подходом. Пройдет не так много времени, и гитлеровцы отдадут предпочтение не изгнанию евреев, а их тотальному уничтожению.

Вместе с тем забота о евреях не входила в число приоритетов советской дипломатической миссии, даже если речь шла о советских гражданах. Наличие у еврея паспорта СССР не ставило его в привилегированное положение. Из записки полпредства, датированной концом декабря 1939 года:

Несколько слов о евреях: евреи, проживающие в Германии и имеющие советские паспорта в абсолютном своем большинстве влачат жалкое существование. Положение их стало буквально невыносимым с 1933 г., т. е. со времени прихода фашистов к власти. С сентября 1939 г. с заключением пакта о ненападении между СССР и Германией отмечается некоторое, но недостаточное улучшение со стороны германских властей к евреям. Например, евреям с советским паспортом выдают продуктовые карточки, карточки же на промышленные товары отказывают. Затем до сентября месяца 1939 г. в связи с гонением на евреев, многие из них с советскими паспортами вынуждены были покинуть пределы Германии. Большинство евреев устремилось в Шанхай, куда для въезда никаких выездных документов не требуется. Причем, как правило, выезжали главы семей, чтобы не попасть в концлагеря, оставляя жен и детей в Германии, которые находятся в весьма тяжелом материальном положении. Приведем примеры:

а) В Берлине жил Вигдорчик, Шлем Иосифович, 1899 г. рождения, из мелких торговцев, уехал в Шанхай с сыном, оставив в Берлине жену и двух дочерей с советскими паспортами.

б) Зеликина, Иоганна Францевна, родилась в Пруссии в 1894 г., немка, без определенных занятий. Муж Зеликин, бывший военнопленный, в настоящее время в Шанхае.

Другая часть еврейского населения являлась владельцами частных предприятий. Лишившись с 1933 г. частной собственности, также переживает затруднения. Например:

а) Либерман, Нахим Абрамович, родился в 1885 г. в Чите, сын купца, выехал из России в 1909 г., якобы как политический эмигрант по убеждениям, «близко стоявший к большевикам», с тех пор безвыездно проживает в Берлине. В настоящее время не имеет определенных занятий, занимается мелкой торговлей.

б) Штильман, Иосиф Львович, в Германии с 1915 г. как военнопленный. Происходит из Гомеля, имел в Берлине маленькую фабрику по пошивке белья. После конфискации – безработный.

в) Пресман, Семен Рувимович, из Киева, в 1915 г. попал в плен. С тех пор проживает в Берлине, имел вулканизационную мастерскую с наемной рабочей силой. В настоящее время без определенных занятий. В 1919 г. возбуждал ходатайство о въезде в СССР, но было отказано.

Есть и такая категория людей, которые из Советского Союза в период некоторых продуктовых затруднений выехали в Германию «искать счастья», но оказались у разбитого корыта. К примеру, Бергман, Матильда, 1896 г., и Бергман, Татьяна, 1894 г., родились в Киеве, отец был директором еврейского училища в Одессе и Киеве. До 1930 г. были артистками, выехали за границу к брату, также артисту «с целью изучения заграничной культуры». Вместо этого пришлось им открыть киоск по продаже сигарет, а затем даже выделывать кожаные ремни. В настоящее время, как евреи, лишены этой возможности и весьма настойчиво стремятся обратно в Советский Союз{372}.

Полпредство это стремление поддерживать не собиралось. Советских евреев, проживавших в Германии, оно рассматривало как лиц, не заслуживающих советского гражданства, и предлагало лишить их «серпастых и молоткастых» паспортов. Правда, почти ничего антисемитского в этом предложении не было. Таким же образом руководство миссии предлагало поступить с согражданами других национальностей, которых судьба занесла на чужбину.

Часть третья

Торжественная встреча нового полпреда СССР в Германии Шкварцева в Берлине 3 сентября 1939 г.

Дружба на подъеме?

Советско-германская дружба, закрепленная в Договоре о дружбе и границе 28 сентября 1939 года (кстати, в немецком варианте в названии этого документа слово «дружба» было аккуратно поставлено на второе место, после «границы»), переживала, может быть, свои лучшие времена. Складывалось впечатление, что после шести лет вражды и неприязни стороны стараются в сжатые сроки наверстать упущенное.

3 сентября 1939 года встреча нового полпреда Алексея Шкварцева была обставлена пышно и торжественно. Обычно так принимают президентов и премьер-министров, а не послов. Прилетевших из Москвы Шкварцева и сопровождавших его военного атташе комкора[49] Максима Пуркаева и первого секретаря Владимира Павлова приветствовали военный комендант Берлина и группа высокопоставленных чиновников Министерства иностранных дел. На аэродроме был выстроен почетный караул. По пути в полпредство «военные, штурмовики, полицейские при виде автомобилей с советским флагом вытягивались и приветствовали нас по-фашистски»{373}.

Вручение верительных грамот Шкварцевым 3 сентября 1939 г.

Совместный парад советских и германских войск в Брест-Литовске 22 сентября 1939 г. Фото из французского журнала Vu от 11 октября 1939 г.

Вручение верительных грамот было организовано сразу же, в день приезда, – случай редкий в дипломатической практике. В рейхсканцелярии главу советской миссии встречали Гитлер, Геринг, Риббентроп и высшие военные чины. В своей речи, утвержденной Молотовым, Шкварцев сказал, что «советско-германский договор о ненападении кладет прочную основу для дружественного и плодотворного сотрудничества двух великих европейских государств в экономической и политической областях, суживает поле возможных военных столкновений в Европе и, отвечая интересам всех народов, служит делу всеобщего мира». Гитлер, со своей стороны, заявил: «Немецкий народ счастлив, что заключен советско-германский договор о ненападении». Заодно было сказано, что Германия ведет тяжелую борьбу, но выйдет из нее победительницей, Польша будет разгромлена, и будет восстановлено положение, существовавшее до подписания Версальского договора. «При