развлекала ли его необходимость врать нам? И наконец совершенно единообразная во всей Польше система изъятия последнего имущества убиваемых людей. Все, что имелось у обнищавшего населения гетто, все, что можно было использовать – использовалось. Золотые зубы, длинные красивые волосы наших женщин – перед смертью их стригли наголо.

Первый раз в истории человечества было организовано индустриальное уничтожение 6 миллионов человек – большинства из них в течение одного года. Мало того, все, что представляло хоть какую-то ценность для немецкого общества, даже части наших тел – все было утилизировано, всему нашлось применение.

Конечно, капитан Дегенхардт и его подручные из лейпцигской полиции порядка, те же Черные – все они играли не последнюю роль, но все равно, это лишь маленькие винтики гигантской машины во главе с немецким индустриальным гигантом – AG Farbenindustrie, производившим эффективный ядовитый газ. Но мы-то видели только эти винтики, тех, кто получал приказы и приводил их в исполнение. Многие из тех, кто работал на эту машину, до сих пор неизвестны. Кто-то никогда не будет идентифицирован, кто-то просто отрицает свое сотрудничество. Люди охотно забывают то, что они хотят забыть.

22 сентября 1942 года, праздник Йом Кипур. Необычно солнечный и теплый для этого времени года день. Я вижу из наших окон, как люди вне гетто прогуливаются на солнышке – молодые и старые, женщины и дети, некоторые держатся за руки – как будто ничего существенного не произошло. Ближе к вечеру я вижу, как полицейский старшина Шиммель спешит вместе со специально отобранными евреями на улицу Вильсона. Евреи грузят на тачки мертвых, тех, кто погиб во время Селекции. Многие плачут. Я не вижу этого, но знаю, что для семи тысяч человек в переполненных, закупоренных вагонах для скота необычно теплый день и ласковое солнышко служат источником дополнительных страданий.

Я хотел бы забыть этот день, но не могу и не имею на это права. Попытка рассказать о том, что я видел сам или слышал от очевидцев, оказалась гораздо мучительней, чем я мог предположить, когда начал работать над книгой. В то же время сейчас, когда я написал все это, пришло странное чувство освобождения, мне легче стало справиться с тоской и отчаянием, охватывающим меня каждый раз, когда я думаю о Первом дне Истребления.

Последний день Истребления

Раннее утро 4 октября 1942 года, день пятой депортации евреев из Ченстоховы и последний день массовой Акции Истребления. Все происходит по одному и тому же сценарию. Капитан Дегенхардт проводит Селекцию и своим коротким офицерским стеком указывает, кто должен умереть, а кто может еще пожить. Черные вступают в свои права на границе гетто, гонят колонну по улицам города к длинному товарному поезду. Такие поезда, забитые до отказа человеческим грузом, каждый третий день отправляются с Восточной станции, ветка на Кельце. Процедура каждый раз чуточку меняется – немцы набираются опыта, к тому же каждый раз они имеют дело с новым районом гетто.

Раньше в основном «обработке» подлежали бедные районы с их маленькими старыми домишками. Сегодня селекция проводится в больших густо заселенных многоквартирных домах, в районе западной границы гетто, куда входит и Первая аллея. Мы из нашего окна в фонаре дома видим, как группа немцев с неутомимым капитаном Дегенхардтом во главе идет из одного комплекса в другой – Акция проводится прямо во дворах: заканчивают с одним двором, переходят в другой.

Раньше, когда сгоняли по восемь тысяч человек в одну длиннющую очередь перед «Металлургией», порядка было меньше. Жителей домов выгоняют во двор, в ход, как обычно, идут крики, угрозы, иногда для порядка стреляют – и Селекция проводится прямо во дворе: людей делят на две группы. Одну из них сразу уводят на границу гетто, где их встречают Черные, других направляют во двор «Металлургии».

Мы не знаем, что происходит в каждом из дворов, но видим, как Акция неумолимо приближается к Дому ремесленников, нашему дому, дому номер 14 по Первой аллее, последнему дому на границе гетто.

Я продолжаю искать спасения в приключенческих романах, сейчас это книга Януша Мейснера, увлекательный мир мужественных летчиков, черно-белый мир, где у положительных героев возникают, конечно, разные трудности, но они в конце концов обязательно побеждают и остаются в живых. Но это не моя реальность. В моей реальности добро не побеждает. Я пытаюсь, но не могу отгородиться от того, что я вижу, что я видел и слышал от очевидцев за последние тринадцать дней.

На прошлой неделе троим участникам сопротивления, членам Боевой Еврейской Организации – БЕО, удалось с помощью еврейского полицейского проникнуть в Дом ремесленников, отгороженный от остального гетто. Среди них и Ривка Гланс, которая как-то уже ночевала у нас. Они хотели разведать, можно ли этим путем уйти из гетто. Оказалось, невозможно.

Вечером они рассказывали, как немецкие патрули прочесывали эвакуированные районы после первой Акции, 22 и 23 сентября. У них были специально тренированные собаки, приученные находить людей в подвалах, на чердаках или в изобретательно сконструированных «бункерах». Ривка рассказала, как немцы избивали найденных евреев ногами и заставляли выдавать других спрятавшихся, тех, кому посчастливилось избежать первой Акции.

На улице Кавья нашли большую комнату, спрятанную за мастерской хитроумной конструкцией из перегородок. Там скрывались несколько семей с детьми. Они рассказали, как Черные хватали младенцев за ноги и в присутствии родителей разбивали им головы о стену. Это для них, похоже, привычное дело. Многие из евреев, найденных в бункере, покончили жизнь самоубийством, чтобы избежать пыток и боясь выдать остальных. Прочесанные районы гетто оцепляли, после чего прекращалась подача воды, электричества и газа…

Утром 28 сентября, в день третьей Акции, немецкая полиция разъезжает в зеленых патрульных машинах с громкоговорителями. Мы узнаем, что ранее эвакуированные евреи прибыли в трудовые лагеря и чувствуют себя хорошо, что тот, кто сам явится на место сбора для отправки сегодняшним поездом, получит полкило хлеба, мармелад и тарелку горячего супа.

Что ж, это удачный прием, он облегчил немцам проведение третьей Акции. Много измученных голодом людей явились сами. Кто-то, может быть, поверил заверениям немцев, но большинство, конечно, просто смирилось со своей судьбой – уж лучше хоть раз насладиться хлебом, горячим супом и мармеладом.

В этот раз немцы сдержали слово – в отношении еды. Обещанный суп, хлеб и комочек мармелада раздали всем добровольно явившимся для отправки в Треблинку. Других, кто не клюнул на наживку, обычными методами выгнали из домов и все равно заставили погрузиться в поезд.

Следующие два дня немцы уже привычным для нас способом прочесывали опустевшие дома в районах третьей Акции – на улицах