Каждый третий день поезд становился лагерем, чтобы приготовить еды и отдохнуть. Вот тогда и начинались ее мучения. Раз за разом ректор, отрабатывая приемы, нападал, делал подсечку и валил девушку на траву, придерживая за спину рукой, чтобы она не ударилась о землю.

— Плохо! Еще раз! Как кисейная барышня! Сильнее! — разносилось над лагерем. — Ты ударить меня хочешь или погладить?

Айрис отыгрывалась, когда начинался спарринг. Можно было дубасить Лавеля, как угодно и чем угодно. Расстраивало то, что она всегда проигрывала. Ректор знал такие хитрые приемы, до которых девушка, будучи неопытным бойцом, додуматься не могла, а магией пользоваться в рукопашной схватке не разрешалось.

После тренировки уставшая, с ноющими руками и ногами ведьма ползла в ландо. По негласной договоренности девушки ночевали в повозке, а мужчины — в палатках вокруг нее.

Сигги такое соседство не очень нравилось, но приходилось терпеть им обоим. Обычно девушки делили жилище пополам, и каждая счастливо жила на своей половине.

Их путешествие длилось уже два месяца.

Айрис привыкла к жизни на колесах и уже не испытывала таких трудностей, как в начале. Вокруг были все свои, и из цветастых платьев она переоделась в одежду попроще. Лагерная жизнь не располагала к длинным шлейфам и юбкам с оборками.

Айрис к неудовольствию и насмешкам рыжего павлина переоделась в простую белую рубашку и строгую прямую зеленую юбку, ту самую, которая раньше была платьем. На поясе украшением висела Фоля, а сзади на ленте — шляпа от солнца. Но ведьма ей не пользовалась, потому что не могла загореть. Кожа ее, сколько бы она не была на солнце, оставалась такой же светлой.

На лбу у девушки посверкивал на летнем солнце серебряный обруч с магическими рунами и огромным изумрудом в цвет ее глаз. Айрис теперь была похожа на трёхглазую Мурлыку. Но обруч снять боялась. Когда она была в нем, от нее шарахались все перевертыши, которые уехали из замка вместе с путешествующим аркканцлером.

Мурлыка взяла моду притворяться спящей и свисала с плеч девушки, как живое пушистое манто. Кошка постоянно храпела.

Фоля пряталась, притворялась просто книгой или брелоком. Им не часто доводилось пообщаться с Айрис: почти всегда вокруг были люди. Правда, ведьма нашла способ кратко переговариваться со своей дуэньей. Девушка писала в книге, а та ей отвечала на своих собственных страницах.

Первоначально путешественники ехали на юг, теперь же они круто развернулись и стали пробираться на север страны.

На рассвете вереница повозок въехала под раскидистый полог леса. Местность изменилась. Жаркое летнее солнце прикрыли разлапистые ветки смешанного леса; то там, то тут попадались темные ели. Высокие великаны дубы были великолепным пристанищем для усталых путников.

В один из дней аркканцлер сказал своей внучке, что они уже близко, скоро можно будет поспать в настоящих постелях.

Айрис воодушевилась и даже согласилась на небольшое развлечение, затеянное неугомонной Сигги, — на конную прогулку.

— Только не отъезжать далеко от лагеря! — напутствовал Лавель. — Лучше ездить вокруг!

— Держи поводья крепче! Смелее, внучка! — подзадорил Айрис дедушка.

Айрис достался ширококостный, непонятного мышино-пегого цвета мерин по кличке Окорок, зато со спокойным, как у покойника, нравом.

Сигги легко запрыгнула на рыжую нервную тонконогую кобылу, милостиво одолженную ей Реем. Надменную животину звали Ассигнация.

Девушки, переругиваясь, отправились в путь.

Красота леса поражала.

Кружевные тени падали на песочную дорогу. Вокруг цвели и благоухали заросли малины и ежевики. Птички пели в колючих кустах. Вокруг цветов жужжали насекомые. Воздух был напоен запахами созревающих ягод и распустившихся цветов.

Как только стоянка скрылась за поворотом дороги, Сигги, презрительно хмыкнув, дала кобыле пятками под ребра.

— Не собираюсь тащиться как улитка, да еще в такой компании! — крикнула она ведьме и унеслась прочь.

Окорок продолжил все также монотонно перебирать копытами дорогу, у него была своя скорость.

Ведьма любовалась окрестностями.

Вдалеке послышался какой-то звук. И еще, и снова звуки приближались. Айрис отчётливо различила лай собак, ржание лошадей. Охотничий горн затрубил уже совсем близко.

Мерин выехал на пригорок и стал спускаться по склону в небольшую поросшую травой и деревьями ложбину. Мимо девушки рыжей молнией проскакала испуганная лисица и помчалась в сторону лагеря.

С противоположной стороны из кустов выскочила стая ушастых коротконогих собак, белые кончики на торчащих вверх хвостах забавно подергивались из стороны в сторону.

На поляну выехали дамы и господа в расшитых золотыми нитями камзолах. Дамы гарцевали на стройных породистых лошадях, одетые в цветные амазонки и строгие игриво надвинутые на один глаз шляпки. За ними, как крылья бабочек, неслись вуали и полупрозрачные платки, искусно завязанные вокруг шей и под подбородком.

Охота остановилась и закружилась вокруг замершей посреди ложбины девушки.

Высокая женщина со строгим удлинённым лицом смело подъехала к неожиданной находке.

Надменный взгляд стал рассматривать девушку, цепляясь за складки простой одежды и растрёпанные волосы.

Сама же дама была одета со вкусом — черное переливающееся всеми оттенками воронова крыла платье. На голове ее, в отличие от других дам, был не котелок с вуалью, а черная остроконечная шляпа с серебряной пряжкой.

Магичка. Ведьмесса. Высокопоставленная дворянка.

Айрис уважительно склонила голову в знак приветствия. По этикету, конечно, правильнее было бы сделать книксен или присесть в реверансе, но как она может это сделать, сидя на лошади?

Высокородная дворянка подняла своим кнутом подбородок девушки, рассматривая лицо. Зеленые глаза встретились с холодными серыми. Пристальный неотрывный взгляд, противостояние.

Серые глаза моргнули.

Дама скривила губы.

Поддев подбородок девушки ручкой кнута, Айрис дернула головой. Ведьмесса убрала руку и хмыкнула:

— Что это у нас такое за чудо-юдо? — прокомментировала она находку. — Грязная, растрепанная, с драным куском меха на плечах, — Мурлыка приоткрыла третий глаз и махнула хвостом, запоминая, кто нарек ее столь нелицеприятным эпитетом.

— Никак важная особа едет! Господа, мы должны достойно поприветствовать ее! — возвестила ведьмесса.

Дамы и господа загоготали.

Фоля на поясе клацнула зубами. Ведьма предупреждающе положила на нее руку.

Умнее уехать прочь и не связываться с этой задиристой особой.

Собаки залаяли. Одна из них попыталась цапнуть Окорока за ногу. Мерин меланхолично поднял огромное копыто и опустил.