над которыми лучатся улыбками голографические супермодели. Кое-где даже ведут трансляцию — например, показывают в прямом эфире, как рисует сидящий в своей лавочке художник.

А покупатели! Они не просто стильные — у большинства всевозможные геномоды, которые в «Ньюгене» никогда бы не разрешили. Женщина, кожа которой покрыта нежным персиковым мехом, мужчина ростом почти под потолок и множество менее заметных геномодов — вот, скажем, человек с двумя парами век, который дремлет за прилавком, но закрыты у него только первые, полупрозрачные, так что из-под них туманно просвечивают радужки. Никакие видео в Сети не передадут атмосферу этого пространства для мастеров и художников. Я привстаю на цыпочки и зажимаю ладонью рот, чтобы не заверещать от восторга.

— Ты что, никогда тут не была? — уточняет Люк осторожно, словно не вопрос задает, а приближается к какому-то дикому зверю.

— Нет! Ночной рынок — он же только для избранных, а я… не из таких.

— Как же ты его нашла?

— Спросила мою двоюродную сестру Кейшу. Она работает сетевой моделью и вообще. Она-то все знает.

— Правило первое: никогда не называй его Ночным рынком. Если ты из тех, кто сюда ходит, говори «Коллектив».

— Ух ты!

Мне приятно, что даже Кейша этого не знала. А у Люка становится такой вид, будто он уже жалеет, что впустил меня. Мне плевать.

— Зачем ты сюда ходишь? — спрашиваю я.

— Набиваю временные тату, — отвечает он.

— А Джастин не возражает, что ты так распоряжаешься свободным временем? Он не требует, чтобы ты учился или делал что-то полезное?

Люк пожимает плечами:

— Джастин понимает, как важно соблюдать баланс между работой и личной жизнью. Именно поэтому он и распорядился, чтобы у стажеров была четырехдневная рабочая неделя.

На это я отвечаю не самой удачной репликой, но сдержаться не могу, раз уж мы заговорили о Джастине, и выпаливаю:

— Кстати! Ты не слышал, знает ли Джастин женщину по имени Элейн Томас?

— Вообще не кстати. Нет.

— Совсем?

— Джастин — мой начальник, а не друг. Он не делится со мной воспоминаниями. Может, и делился, когда я был маленький, но теперь — уже нет.

Нет, мне не показалось: ему горько говорить об этом.

— А можешь узнать?

Люк останавливается посреди прохода.

— Ты зачем пришла — тестировать программу или выуживать у меня сведения о Джастине?

— Одно другого не исключает. Тебе разве не интересно, в чем тут дело? Вдруг наше с тобой прошлое как-то связано? Разве ты не хочешь узнать, как именно?

— Это же не мое прошлое, а его. — Вроде бы он хочет отмахнуться от моих вопросов, но голос его звучит так, словно он пытается убедить не меня, а себя.

Мы молча идем к кабинке, где делают временные татуировки. На вывеске над ней красуется осьминог со щупальцами, которые мерцают огоньками, словно ночное небо. Когда мы подходим поближе, я вижу, что эти огоньки — россыпи букв АТГЦ, таких же, как на руке у Люка, и наконец-то в голове у меня складывается картина: это же буквенные обозначения нуклеотидов ДНК, аденина и… как их там дальше. Базовую биологию я сдавала лет сто назад (на самом деле года два) — решила спихнуть этот экзамен поскорее и забыть как страшный сон.

Внутри кабинка поделена на две части столом, на котором на большом планшете показывают эскизы татуировок. В задней части три стены закрыты защитными экранами.

— Это твоя?.. — лепечу я.

Люк кривится и ведет меня в обход стола к задней стене.

— Можно посмотреть? — киваю я в сторону гигантского планшета с эскизами.

Люк словно становится выше ростом.

— Если хочешь.

Я подхожу к планшету и листаю рисунки. Одни — просто наброски, другие — тщательно проработанные и отшлифованные, третьи — фотографии клиентов, хвастающихся готовыми татуировками. Во всех рисунках прослеживается тема распада и разложения, и все очень красивые.

— Это ты рисовал?

— Да.

Я никак не могу связать хамоватого деловитого Люка, которого успела узнать, и художника, рисовавшего эту красоту. Тем не менее это тоже сторона его личности.

Почему на его странице нет отзывов тех, кто сделал здесь тату? Не могу себе представить, чтобы эти довольные клиенты ставили Люку две звезды. Правда, Люк, похоже, из тех, кто просит не оставлять отзывов.

Ума не приложу, почему нас с Люком сочли идеальной парой. Он — стажер из «Ньюгена» и талантливый художник. Я люблю готовить и знаю, что готовлю хорошо, но ведь это несерьезно. Все, что делает Люк, делается со страстью и целеустремленностью. Он напоминает мне Кейс и ее самообразование, Алекс и ее шитье, даже Кейшу и ее сетевые фотосессии. Каждый к чему-то стремится, а я болтаюсь без дела.

При этом обеспечить свое будущее я могу только одним способом — если перечеркну будущее Люка.

— Как ты сможешь выбрать?

Я пролистываю изображение Торонтской телебашни, тоже состоящее из букв АТГЦ.

— Выбрать что? — Люк склоняет голову к плечу.

— Кем быть. Стать художником или делать что-то в «Ньюгене»?

Впрочем, если он решит заниматься искусством, как хотели бы его родители, ему, наверное, придется вернуться домой. Или нет — если у них настолько напряженные отношения.

— Обязательно от чего-то отказываться?

— Бабушка говорит, когда есть два варианта и ты выбираешь оба, на самом деле ты не выбираешь ничего.

Например, помочь своим родным и пощадить тебя.

Я сжимаю пальцами край планшета и загоняю эту мысль поглубже.

— А как ты решила, что твоей двоюродной сестре надо попасть на стажировку в «Ньюген»?

Я прижимаюсь лбом к руке, вцепившейся в планшет.

— У нее нет специализации по естественным наукам, но она прекрасно знает политический климат и как на него реагирует общество. Беда «Ньюгена» в том, что там в принципе плохо с инклюзией. А Кейс сумела бы придумать, как это исправить и при этом принести выгоду компании.

— Вот видишь, ты сделала выбор. Важный и трудный — тебе пришлось выбирать лучшую стажировку из нескольких десятков вариантов. Делай то же самое, когда нужно что-то выбрать для себя.

— Легко сказать, но трудно сделать.

— Делать всегда трудно.

Я кладу планшет и вытаскиваю из сумки контейнер с карри.

— Вот принесла тебе поесть, чтобы ты мог обойтись без готовых макарон с сыром.

При виде контейнера глаза у Люка становятся круглые.

— Ты принесла мне еду?!

— Я все равно много наготовила, вот и решила поделиться с тобой. — По шее у меня стекает струйка пота. — Тут два варианта карри, потом скажешь, какой больше понравился.

— Для конкурса рецептов?

— Ты запомнил?

— У меня превосходная память.

Я закатываю глаза. Да-да, образцовый стажер из «Ньюгена».

— Кстати, о твоей