— Она одна из тех женщин, ради которых и стоило затеватьтакие дела… Но, кажется, вам и без меня это хорошо известно.

— Согласен. — Ральф был явно смущен. — Располагаете ли вывременем выпить чашечку кофе? Пожалуйста, не отказывайтесь.

Гретхен взглянула на Элен, та кивнула.

— Было бы отлично, — согласилась Элен. — Потому что… Ну…

— Это не совсем визит вежливости, правильно? — Ральфпереводил взгляд с Элен на Гретхен Тиллбери и снова на Элен.

— Верно. — Элен вздохнула. — Нам необходимо поговорить стобой, Ральф.

5

Только они поднялись по сумрачной лестнице, как Натали,беспокойно заерзав, заговорила на том повелительном детском наречиитарабарского, которое вскоре заменят настоящие слова.

— Можно мне взять ее на руки? — Ральф вопросительнопосмотрел на Элен.

— Можно, — согласилась та. — Если Натали заплачет, я сразуже возьму ее обратно, обещаю.

— Ладно.

Но Ее Величество Малышка не расплакалась. Дружески обхвативручонкой Ральфа за шею, она удобно устроилась на изгибе его правой руки, словнона троне.

— Ух ты! — воскликнула Гретхен. — Впечатляюще.

— Блиг! — сказала Натали, хватая Ральфа за нижнюю губу иоттягивая ее в сторону. — Ганна-виг! Энбуу-сис!

— Думаю, она рассуждает о сестрах Эндрю, — пошутил Ральф.

Элен, запрокинув голову, рассмеялась своим сердечным смехом,исходящим, казалось, из самых глубин ее души. Ральф даже не предполагал,насколько сильно ему не хватало этого легкого, искрящегося звука.

Натали позволила нижней губе Ральфа захлопнуться, когда онввел их в кухню — самую солнечную комнату в доме в это время дня. Он заметил,как удивленно Элен оглядывается по сторонам, и понял, что она не была здесьдавным-давно. Слишком давно. Сняв с кухонного стола фотографию Кэролайн,женщина внимательно разглядывала ее, в уголках губ Элен трепетала легкаяулыбка. Солнце осветило концы ее коротко подстриженных волос, как бы образуянимб вокруг головы, и Ральф сделал внезапное открытие: он любил Элен в основномпотому, что ее любила Кэролайн, — лишь им двоим удалось получить доступ всокровенные глубины ума и сердца Кэролайн.

— Какой она была милой, — пробормотала Элен. — И такойкрасивой, правда, Ральф.

— Да, — согласился он, доставая чашки (и стараясьрасставлять их вне досягаемости любопытных ручонок Натали). — Это фото сделаноза месяц или два до начала головных болей. Наверное, держать фотографию накухонном столе перед сахарницей эксцентрично, но именно в этой комнате япровожу большую часть времени…

— Мне кажется, это отличное место, — вступила в разговорГретхен.

Голос у нее был низкий, с приятной хрипотцой. Ральф подумал:«Пошепчи она мне на ушко, могу поклясться, старенький мышонок в брюках нетолько перевернулся бы в спячке, но сделал бы кое-что еще…»

— Я тоже так считаю, — согласилась Элен. Она, избегаяпрямого взгляда, одарила Ральфа неуловимой улыбкой, сняла с плеча розовую сумкуи поставила ее на с гол. Натали забеспокоилась, протягивая ручки к матери, кактолько увидела свою бутылочку. И вдруг яркое, но, слава Богу, кратковременноевоспоминание промелькнуло в голове Ральфа: Элен, шатаясь, бредет к «Красномуяблоку». Один глаз заплыл, щека в крови, к бедру прижата Натали — так подросткиносят учебники.

— Хочешь покормить девочку? — спросила Элен. Улыбка ее сталаувереннее, она снова посмотрела Ральфу в глаза.

— Почему бы и нет? Но кофе…

— А о кофе позабочусь я, — улыбнулась Гретхен. — За своюжизнь я варила кофе миллионы раз.

— Отлично. — Ральф уселся за стол, держа в руке бутылочку сосмесью.

Натали уверенно пристроила головку у него на плече и,схватив соску губами, принялась деловито сосать. Ральф улыбнулся Элен, сделаввид, что не заметил слез, вновь выступивших у нее на глазах.

— Быстро же они учатся.

— Да. — Элен, оторвав кусок бумажного полотенца от рулонавозле раковины, промокнула глаза. — Не могу спокойно смотреть, как ей легко стобой, Ральф, — раньше она так себя не вела, правда?

— Честно говоря, не помню, — солгал он. Раньше такого небыло. Не из-за того малютка сторонилась его, просто она не была настолькодоверчива.

— Только не забывай нажимать на пластиковый вкладышбутылочки. Иначе Натали наглотается воздуха, и ее начнет пучить.

— Вас понял. — Ральф оглянулся на Гретхен: — Получается?

— Конечно. Как вы обычно пьете кофе, Ральф?

— Думаю, из чашки.

Рассмеявшись, она поставила чашку на стол, подальше отНатали. Гретхен села, положив ногу на ногу, и Ральф проследил за ней взглядом —не смог удержаться. Когда он поднял голову, Гретхен иронично улыбнулась.

«Что за черт, — подумал Ральф. — Нет ничего омерзительнеестарого козла. Даже такого старого козла, которому удается поспать всего два —два с половиной часа в сутки».

— Расскажи о своей работе, — попросил Ральф, когда Элен селаза стол и отхлебнула кофе.

— Думаю, день рождения Майка Хэнлона просто необходимопризнать национальным праздником — тебе это имя о чем-нибудь говорит?

— Немного. — Ральф улыбнулся.

— Я была уверена, что нам придется уехать из Дерри. Разославпрошения о приеме на работу во все библиотеки до самого Портсмута, я поняла, чтотакая перспектива мне не по душе. Из своих тридцати одного только шесть лет япрожила здесь, но Дерри стал для меня родным домом — трудно объяснить, но этотак.

— Ничего не нужно объяснять, Элен. По-моему, дом — это такаявещь, которая дается человеку, как цвет лица или глаз.

Гретхен кивнула.

— Да, — сказала она. — Полностью согласна.

— Майк позвонил в понедельник и сообщил, что в детскойбиблиотеке открылась вакансия ассистента. Я даже не могла поверить. Целуюнеделю я то и дело щипала себя, словно проверяя, уж не сон ли это. Правда,Гретхен?

— Ты была просто счастлива, — согласилась Гретхен. — И этоочень приятно.

Она улыбнулась Элен, и для Ральфа эта улыбка сталаоткровением. Он внезапно понял, что может смотреть на Гретхен Тиллберибесконечно, но это ничего не изменит. Даже если бы в комнате находился Том Круз<Популярный голливудский актер.>, все осталось бы по-прежнему. Онподумал, уж не догадывается ли об этом Элен, а затем отчитал себя за глупость.У Элен были свои недостатки, но тупость не входила в их число.