– Ни капли! Мне интересно с вами!

– Спасибо тебе, – за скупыми словами было видно, как он обрадовался этой искренней реакции, – Но, то, что хочу сказать – очень личное, поэтому, чтобы никто не услышал нас…

Старец склонился и зашептал в самое ухо:

– Вова, Белый – это ты; чернявый – это тоже ты. Как и я со своим братом когда-то был единым целым. Только я не смог справиться и набросился на него с кулаками, и мы разошлись. А ты нашёл в себе силы и воссоединил две части себя. Мы раскололись, а ты остался единым. Я не смог победить своего чернявого, но ты смог в тот момент, когда не ударил его, а побежал искать свою брошенную душу. Всегда помни об этом. Как и о том, что чернявый всегда будет внутри тебя, а твои родители всегда будут любить вас с братом одинаково крепко.

Так же сильно, как он качал головой минуту назад (а может быть секунду? или даже одну миллисекунду?), Вова согласно закивал сейчас. Он запомнит на всю жизнь.

– Но, а теперь, давай я научу пользоваться этой штукой.

Старец нажал прямо на экран, он оказался сенсорным. Появилось меню выбора эпизода.

– Время так же бесконечно, как и чай в том самоваре. Можно попробовать выпить хоть тысячу кружек, но главное не то – сколько, а то, как мы выпьем те, что налили: с удовольствием ли или скорее, второпях, побольше, не чувствуя течения жизни, а лишь используя её для того, чтобы запивать ею наваленные в себя сладости?

– Ой, а я…

– Ты много выпил, – успокаивающе ответил старец, – но не потому, что жаден, а потому что потратил много сил, их нужно было восстановить. Однако, время, нельзя вернуть назад. И всё же.…

Старец смахнул вправо ленту, появившуюся на экране, оформленную под видеоплёнку. Вовк рассмотрел, что на каждом кадре, в миниатюре, проигрывались кусочки из его жизни.

– …не зря мы на границе меж двух миров. Только здесь выпадает редкий шанс в жизни, когда можно повернуть время вспять и вернуться к той точке, которую выберешь сам. Главное, не ошибиться.

Старец отошёл в сторону, перед Вовой стали мелькать события последних дней.

Сначала он хотел вернуться к магазину, чтобы уже там разобраться с чернявым, но тут же подумал, что лучше вообще из дому с рюкзаком не уходить, а ещё лучше будет вернуться в тот день, в больнице, когда ничего не началось. Это же проще всего! Не обижаться на родителей, ведь уже знаешь, что всё не так! Но… неожиданно он увидел тот момент, когда с силой ударил ногой по газгольдеру.

Вовк выбрал его. Отчего? Почему? Верным будет сказать, что он просто почувствовал, что так будет правильно. И это действительно было так: не прятаться, не избегать трудностей, а решить их в тот самый момент, когда это необходимо. Пусть и с некоторой хитростью по возврату времени назад, как сейчас.

Прежде чем нажать на экран – Вова глянул на старца. Тот ободряюще улыбался, а васильковые глаза, с добротой смотрели прямо… нет, не на него, а в его восстановившуюся душу.

Вовк растворился в свете и появился возле газгольдера. Он уже разбежался и начал замахиваться ногой, чтобы на полном ходу, что есть силы, пнуть по бетонному основанию.

Невероятной силой воли, достойной самого искусного воина, он остановил разбег и замах. Ограждение, как и нога, остались целыми.

– У-у-ух, – выдохнул Вова, – вот это я дал!

Долго радоваться фантастической реакции было некогда. Не теряя ни секунды, он огляделся, выискивая Горку и Серого, а когда нашёл – рванул к ним, что есть мочи.

– Стойте! – закричал он, – Да, стойте же! – ещё громче крикнул вдогонку друзьям, уходящим со двора за дом, где хотели продолжить играть.

Мальчишки остановились, оглянулись. Широко улыбаясь, оголяя дырку на месте выпавшего молочного зуба, к ним мчался Вовчик. Затормозил он в самый последний момент, подняв тучу пыли.

– Ну, чего тебе? – воинственно спросил Серый. Лихачества друга его не впечатлили. Он и сам так умел, а то, может, и получше ещё.

Вовк открыл рот, чтобы сказать, что он больше не злится ни на кого и надо дружить дальше, но слова, вдруг, застряли где-то в горле или, может быть, даже ещё в лёгких. Но вернее – в голове. Вместо этого, он просто вздохнул, улыбка пропала. Эти ли слова были правильными?

Наступило молчание. Трое друзей стояли и смотрели друг на друга. Горка переминался с ноги на ногу. Вова явственно ощутил, как тень чернявого появилась где-то неподалёку.

«Ну уж нетушки», – подумал он, тряхнул головой, прогоняя незваного гостя куда подальше и протянул руку. Но не во зло чернявому, а потому что чувствовал – он виноват и именно ему надо мириться первым. Он это понял, потому и протянул руку для рукопожатия.

Серый уставился на руку своего друга.

– Эм, кх, – выдал что-то похожее на слова Вовк, неловко улыбнулся раз, другой. Улыбка, как мигающая лампочка – то появлялась, то пропадала.

– Серый, м-м, п-прости. Пожалуйста. Извини.

Пауза, длившаяся, каких-то, пять секунд, показалась целым годом. Вова почувствовал, как по коленкам разлилась слабость. Неужели?… А затем, Серый крепко сжал руку и широко улыбнулся.

– Значит придёшь?

– Конечно! – теперь не мерцая, улыбка ярко зажглась на лице Вовчика.

– Ну, Вовк, ёклмн! – крикнул Горка и троица друзей по-настоящему рассмеялась. На то они и друзья, чтобы прощать друг друга не благодаря подаркам и просить прощения не с подковёрными мыслям, а потому что один друг, поняв свою вину, попросил прощения у другого и тот его простил.

Примирение состоялось. После, Вова и рад был бы остаться гулять до самого вечера, но он очень хотел домой.

– Вовк, ты как будто с похода какого-то вернулся! – подивился Горка.

– Ага, или с луны свалился, – поддакнул Серый.

Никогда ещё их друг не спешил домой раньше нужного. Теперь же каждые полминуты оборачивался на дом, выискивая окна квартиры. А ведь им ещё гулять и гулять до вечера!

– Так и есть! – ответил Вова, – сто лет не был!

Серый и Горка лишь развели руками. Договорившись, где они сегодня встретятся после ужина, Вовчик устремился домой.

«Ну и ладно, – думал он, перескакивая бордюры и перелетая через лужи, оставшиеся после недавнего дождя, – если у папы не получится завтра сходить со мной, что-нибудь придумаем!».

С колотившимся, как ротор на пиковых оборотах, сердцем, Вовка открыл дверь ключом, висевшим на красной верёвке на шее. Замок, как и всегда, будто не было этих безумных дней в Кривомирье, охотно поддался (на мгновение, Вове показалось, что тот укоризненно скрипнул) и впустил маленького хозяина домой.

Едва сбросив с себя сандалии, Вовка, целиком и полностью отдавшись внутренним чувствам – не душа ли это говорила в нём? – вошёл в зал к спящему Сёмке. Тот безмятежно спал. Ему что-то такое снилось, от чего он забавно дёргал ручками и ножками. Может быть, уже бежал куда-то или вновь переживал первые дни в новом, большом мире. Вовк, склонился над своим братом, смотрел на него и пытался разгадать калейдоскоп снов.