чтобы украдкой оглядеться. Через несколько минут самка уходит в другом направлении. Она точно знает, куда пошел самец, и кружным путем устремляется к месту встречи. Они торопливо спариваются в укрытии, после чего идут каждый своей дорогой. Никто ничего не заметит за исключением нескольких любопытных детенышей того же биологического вида и людей-наблюдателей. Их уловка в высшей степени скоординирована, включая контроль над звуками: все происходит предельно тихо. Самки шимпанзе обычно кричат на пике своего наслаждения, но никогда не поступают так во время тайных свиданий[227].

Вторая причина, по которой мы недооценили роль выбора самки, — культурная. И в биологической науке, и в обществе в целом женский пол, независимо от того, идет ли речь о человеке или животном, изображался пассивным и целомудренным от природы. Более того, от женщин ожидали, что они должны быть пассивны и целомудренны. Исключения считались минимальными или игнорировались. Кто сможет спариться с самкой, а кто не сможет, рассматривалось как решение самцов. Самки могут поломаться, чтобы отобрать лучшего самца из имеющихся поклонников, но половая инициатива самок отсутствовала в биологических теориях прошлых времен.

Печально, что такие взгляды продержались настолько долго, если учесть, что уже Дарвин предложил более широкий подход. Этот подход отвергали или игнорировали в течение почти века. Хотя Дарвин и придерживался распространенных тогда туманных представлений о самках, особенно касательно их интеллектуальных способностей, он был намного впереди остальных, когда речь заходила об определении женской роли в эволюции. Первым среди биологов он особо отмечал активную роль самок. В то время, когда другие видели в женских особях людей и животных всего лишь сосуды для мужской репродукции, Дарвин разработал теорию полового отбора, согласно которой мы обязаны яркими красками и приятными песнями в окружающей природе женским предпочтениям, существующим в вопросах мужского поведения, украшений и оружия. Спариваясь с самыми одаренными самцами, самки управляют эволюцией. Современники Дарвина высмеивали эту идею, в которой самкам и женщинам отводилась ключевая роль. Английский ботаник Сент-Джордж Майварт был убежден, что «такова неустойчивость порочного женского каприза, что никакое постоянство окраски не может определяться выбором самки». Учитывая, что в те времена «порочный» означало «испорченный», Майварт, по сути, обвинял Дарвина в продвижении аморальных взглядов[228].

Вдобавок к тому, что они недооценивали самок, критикам также казалось, что «зверью» (животным) недостает свободы выбора. Думать, что самки птиц или любых других животных могут что-то решать, было заведомо абсурдным. Невысокое мнение об интеллекте животных в целом, характерное для прошлых времен, приводило лишь к укоренению такого подхода. Животных изображали как механизмы, полностью управляемые инстинктами и поддающиеся примитивному обучению. Лаборатории, забитые крысами, жмущими на рычаги, и голубями, клюющими в ответ на стимуляцию, лишний раз доказывали, насколько животные неразумны. Ожидать от них принятия решений на высоком уровне касательно чего бы то ни было, кроме выбора еды, было просто смешно.

Антропологи только усугубляли ситуацию. Они считали женщин пешками в мужских играх. Доминировала теория о том, что дочери и сестры — это собственность мужчин. Ими обменивались как «идеальными подарками» для скрепления союзов между патриархальными группами. Мы до сих пор живем с символическим рудиментом такого мировоззрения, когда во время свадьбы невесту «отдает замуж» отец, передавая свою дочь ее будущему мужу[229].

Теория о том, что в брачные игры играют мужчины, а женщины — это пассивные объекты, до сих пор невероятно популярна, невзирая на недоказанность. Первые научные бреши в ней пробила работа, посвященная тем же животным, которые вдохновляли Дарвина: птицам. В 1970 г. ученые хотели взять под контроль популяцию красноплечих черных трупиалов. Стерилизовав нескольких самцов, они ожидали найти кладки неоплодотворенных яиц. Но, когда яйца из гнезд самцов переместили в инкубаторы, ученые поразились тому, как много птенцов вылупилось из этих яиц[230]. Кто же их оплодотворил? Может быть, самцы по соседству изнасиловали бедных самок?

Вера в женскую пассивность так укоренилась в то время, что исследователи могли представить себе совокупление за пределами пары только как насильственное.

Но чем больше птиц исследовали ученые, тем чаще они обнаруживали кладки, содержащие яйца от разных самцов. Более того, идея о том, что самки становятся жертвами злонамеренных чужаков, оказалась несостоятельной. Когда за птицами начали следить при помощи радиосредств, правда вышла на поверхность. Работая с капюшонными вильсониями, канадский орнитолог Бриджит Статчбери видела, как самки активно гонялись за чужаками. Они совершали налеты далеко от своих гнезд с громкими криками, словно говоря потенциальным партнерам для спаривания: «Эй, я тут!»[231]

Певчих птиц, таких как эти виргинские кардиналы, традиционно считают образцовыми примерами моногамии. Тем не менее анализ ДНК показал, что в одной кладке могут присутствовать яйца от нескольких самцов. Женские особи не менее предприимчивы в сексуальных отношениях, чем мужские

Эти наблюдения оказались особенно впечатляющими, поскольку моногамия у птиц традиционно используется, чтобы вдохновлять человечество. Сто лет назад английский священник приводил в качестве идеального примера парную связь обычных лесных завирушек. Нам всем жилось бы куда лучше, если бы мы вели себя, как эти милые птички, сообщил он своей пастве. Даже будучи натуралистом-любителем, священник не представлял себе реальной картины. Он не знал того, что обнаружили мы благодаря мировому эксперту по лесным завирушкам Нику Дейвису из Кембриджского университета. Из его наблюдений, в ходе которых он документально зафиксировал у этих птиц жизнь втроем и интрижки на стороне, стало ясно, что дело не только в самцах. Самки лесных завирушек принимают активное участие в своей бурной половой жизни. Дейвис пришел к выводу, что, если бы люди последовали совету английского священника, «в приходе начался бы полнейший хаос»[232].

Женское половое влечение у птиц настолько недооценено, что его признание может принести уйму денег. В Европе и Китае популярен такой вид спорта, как голубиные гонки на длинные дистанции, например от Барселоны до Лондона или от Шанхая до Пекина. Птице, первой добравшейся до дома, полагается главный приз. Речь о женском половом влечении зашла во время интервью с бельгийским владельцем Нью Ким, голубки-чемпионки, за которую китайский миллиардер заплатил почти 2 млн долларов. Гордый заводчик объяснил, что на соревнованиях по отношению к самцам традиционно применяют «вдовий метод». За несколько дней до начала соревнования самца изолируют от его партнерши, чтобы повысить мотивацию для возвращения домой. Нью Ким была самкой, но ее владелец обнаружил, что такая техника срабатывает и с ней. Он несколько дней не давал ей спариваться с партнером, оставив при этом возможность смотреть на него. Он сказал, что это был единственный