полку, забитую книгами и безделушками, картины — от дешевого портрета Мэрилин Монро до подлинного Пикассо, мою швейную машинку Зингер и пакеты с тканью и нитками, беспорядочные стопки журналов с обведенными в кружок модными идеями и слишком много декоративных подушек. Если бы я была консервативна, я бы сказала, что все загромождено. Если бы я была Аллистером, я бы сказала, что это кошмар.

Независимо от этой проблемы, я ненавидела двигаться со страстью, такой же огненной, как вид любого из моих старинных потрошителей корсета.

Я ударилась головой о шкаф.

В тот вечер я не приготовила ужин. Съела тарелку Cap’n Crunch, пока смотрела одно из моих дрянных телешоу на испанском. Магдалена недавно сменила язык, а я еще не придумала, как его вернуть.

Моя стиральная машина действительно была сломана, и все грязное белье могло посоперничать с падающей Пизанской Башней. Я прошла мимо кучи в сонном, беспокойном состоянии. Мое тело было измучено, но разум продолжал находить вещи, связанные с этим днем, чтобы быть одержимой. Прошло так много времени с тех пор, как я спала с кем-то, и моя кожа все еще была заряжена возбужденным, задыхающимся электричеством.

Кран заскрипел, когда я закрыла его пальцами ног. Вода в ванне была горячей — почти кипятком — но мне необходимо было что-то сильное, чтобы успокоить боль. У меня все болело, и больше, чем просто между ног. Этот мудак оставил на мне маленькие отметины, включая этот дурацкий засос на шее.

За вычетом того, что он гигантский придурок, было что-то бесспорно идеальное в сексе ним. То, как грубо и жадно он прикасался ко мне. Звук его голоса в моих ушах. Ощущение его внутри меня.

По моему телу пробежал румянец.

Я уронила голову на ванну. Со скрипом повернула кран и пустила воду, пока она не начала угрожать вылиться.

Какой позор, что именно Кристиан должен был вновь ввести меня в мир секса. Потому что теперь, когда я была так близка к тому, чтобы стать одинокой девушкой, я не думала, что снова уйду в ближайшее время, и было почти невозможно найти кого-то, кто касался бы меня так же хорошо, как он.

Я: Скажи своему мужу, что мне скоро нужно уходить, но пусть не беспокоится. Я обо всем позабочусь!

Я знала, что Туз будет раздражен, если я просто поднимусь и уйду, никому не сказав, и я уже находилась в его дерьмовом списке. Я решила поговорить с его женой, чтобы не встречаться с ним по поводу вчерашнего дурацкого инцидента в клубе.

Елена: Он сказал: «Не думай, что ты выберешься из вчерашнего дня, пройдя через мою жену.»

Елена: Что ты сделала?

Я: Проблемы с папочкой.

Елена: Мы собираемся сесть в наш самолет, но на его лицо промелькнуло странное выражение лица...

Я: Что за «странное»? Радостное? Задумчивое? Хитрое?

Елена: Определенно склоняюсь к хитрому...

Я: Черт.

Елена: Он просто сказал: «Я нашёл место.»

Я: Нет необходимости.

Я: В любом случае.

Я: Форма и вид.

Елена: Он говорит, что несколько человек придут, чтобы помочь тебе переехать...

Я: Я выберусь отсюда живой?

Елена: Он просто улыбнулся самому себе.

Я: Молись за меня.

Всю следующую неделю я складывала свои драгоценные вещи в коробки, хотя, надо признать, не раз отвлекалась, сдувая пыль со старых книг и журналов. Я часто оказывалась на диване, уткнувшись лицом в какой-нибудь давно забытый модный журнал или роман, в котором было столько драматизма, что можно пристыдить Jersey Shore. (прим.пер: Пляж — суть нового реалити состоит в том, что 8 молодых парней и девушек проводят лето своих надежд, мечты и прочих радостей бытия на знаменитом побережье Нью-Джерси.)

В Субботу моя стирка настолько вышла из-под контроля, что я решила взять быка за рога и отправиться в прачечную. Я смотрела, как моя красная одежда кружится в мыльных пузырях, когда мой телефон зазвонил.

Валентина: Ты знаешь, откуда у меня одержимость Александрой Поповой?

Я: Безусловно.

Что бы ни надевала Русская модель на одну неделю, Вэл надевала на следующую.

Валентина: Ну, я думаю, это переросло в зависть.

Она приложила статью с заголовком: «Можем ли мы поговорить о том, во что была одета Александра вчера вечером? И мы не имеем в виду ее вечернее платье в горошек...»

Вероятно, настоящая шаль из ондатры с еще прикрепленной головой. Русские были такими деревенскими в две тысячи втором.

У меня не было никакого интереса к модели, и я собирала ворсинки с моего макси-платья, когда открыла статью. Я замерла.

На фотографии была изображена великолепная блондинка на вчерашнем бродвейском дебюте, а под руку с ней был не кто иной, как грязный голубоглазый федерал.

Моя грудь сжалась.

Он положил руку ей на бедро, а она — ему на руку — ту самую, по которой я только на прошлой неделе провела ногтями. Они выглядели комфортными вместе — идеальными, на самом деле — как две соединяющиеся частички головоломки.

Он смотрел не в камеру, а куда-то вдаль. Он казался красивым и неуловимым, как какая-то плотская фантазия, о которой можно только мечтать, но никогда не касаться. На ней была обычная тлеющая дымка — слегка поджатые губы и кошачьи глаза — и, с длинными, как небоскреб, ногами и на шпильках она была всего на пару сантиметров ниже его. Они, вероятно попробовали все виды сумасшедших поз, с такой маленькой разнице в росте.

Я редко проигрывала пари и ставила большие деньги на то, что именно на этой девушке он в конце концов женится.

Мой пульс пропустил следующий удар.

Я была уверена, что у Александры не бывает психических срывов после секса. Что-то горькое охватило меня, когда мысли продолжали кружиться в голове. Вероятно, они вели романтические беседы на русском. Наверное, кормили друг друга глотками водки.

Мое сердце забилось так сильно и так беспорядочно, что стало больно. Я положила на сердце руку, всерьез беспокоясь о возможном шуме в органе.

Девушка в розовом спортивном костюме, чмокая жвачкой, вернула меня к реальности.

— Ты собираешься сидеть здесь весь день или как, милая? Нам всем нужно постирать одежду.

Я быстро отправила Валентине сообщение, прежде чем поменять белье.

Я: Двадцать тысяч на то, что он женится на ней.

Валентина: Лол... ты в игре.

Глава 17

Джианна

—