Проделав небольшую дырку в стене, когда несли кресло в мою новую квартиру, двое людей Туза не слишком осторожно опустили его на деревянный пол. Затем отряхнули руки, будто сделали доброе дело, и вышли, создавая еще больший ущерб от вестибюля до квартиры.

Квартира была прохладной и современной, с прекрасным видом на городской пейзаж Манхэттена. Казалось, в этом не ничего плохого — я даже зашла так далеко, что проверила, нет ли протекающих кранов, — и это сделало меня еще более подозрительной. Туз редко интересовался моими делами. Инцидент в клубе, должно быть, разозлил его настолько, что с этим местом было связано какое-то наказание. Я просто ждала, чтобы узнать, что это.

На мне был выцветший комбинезон, а красная бандана убирала волосы с лица, когда я сидела на полу среди огромного количества коробок. В том, что я до сих пор распаковывала их, не было ни рифмы, ни причины, и это место начинало походить на мокрый сон кладовщика.

Я почесала несуществующий зуд на щеке и решила сдаться и вместо этого испечь что-нибудь для двух моих новых соседей.

Сбегав в магазин, чтобы наполнить холодильник, я провела следующий час на кухне, вкладывая много любви в тирамису для соседей.

Солнце едва коснулось верхушек небоскребов, когда я вышла из своей квартиры и постучала в дверь в конце коридора.

Моей первой соседкой была пожилая дама в гавайской рубашке (прим.пер: Муу-муу — одежда гавайского происхождения свободного покроя, свисающая с плеч). Она прищурилась на мою улыбку, будто она была такой яркой, что ей было больно смотреть. Ее взгляд скользнул по тарелке в моей руке.

— Торт?

— Нет, тира...

— Прошло столько лет с тех пор, как я ела кусочек торта.

Она выхватила тарелку у меня из рук и захлопнула дверь перед носом.

Ладно. Не совсем тот прием, которого я ждала, но могло быть и хуже. Хотя, как известно, когда смотришь на вещи с солнечной стороны, начинается дождь.

Единственный сосед на этом этаже жил прямо напротив меня. Я постучала, широко улыбнулась, и когда дверь открылась, улыбка соскользнула с моего лица, как мороженое с рожка маленького ребенка.

Прищуренный взгляд федерала упал с меня на тарелку, которую я держала обеими руками.

Хорошо сыграно, Туз, хорошо сыграно.

Предполагалось, что Аллистер будет моей нянькой, пока не вернется в Сиэтл? Казалось, я была всеобщим посмешищем, но не собиралась позволить этому испортить мне настроение. В конце концов, я была почти одинокой девушкой.

Я подняла тарелку и снова улыбнулась.

— Торт?

Он посмотрел на десерт, затем снова поднял на меня ледяной взгляд.

— Ты под кайфом?

Я поджала губы.

— К сожалению, нет.

Его взгляд скользнул по коридору поверх моей головы, словно он думал, что я могла привести с собой Мексиканскую группу или что-то столь же нелепое. И тут я поняла, что он не знает, что я его соседка. Интересно.

Его голос был полон нетерпения.

— Почему ты здесь, Джианна?

Я нахмурилась.

— Хочешь сказать, что после всего, что мы вместе пережили, я не могу принести тебе десерт?

Он провел рукой по галстуку, его взгляд скользнул по двум другим квартирам в коридоре. Я слышала, как крутятся колесики в его умном мозгу.

— И вот я здесь, — пробормотала я, — Говорю всем, кто готов слушать, что мы с тобой вместе.

Его взгляд остановился на моей двери. Он задумчиво провел языком по зубам.

— Я уже сделала это официальным на Фейсбуке. Я не изменю ничего обратно, Кристиан. Количество ревности приблизило меня к мировому господству больше, чем когда-либо.

Я знала, что в тот момент, когда он понял — коврик перед дверью, говорящий: «Добро пожаловать, сучки», — мог бы выдать это. И было так болезненно ясно, что он не счастлив быть моим соседом. На самом деле, все выглядело так, будто он съел что-то кислое.

— Только не говори мне, что бездельничаешь в галстуке, офицер. Боже, я даже штанов не ношу.

Внезапный гнев, исходящий от него, вызвал у меня сильное желание медленно отступить, пока я не окажусь в безопасности своей квартиры. Я уже начала думать, что эта шутка не только для меня.

Он издал сардонический вздох, обдумывая. Провел рукой по подбородку. Остановил на мне свой пылающий взгляд.

— Ты стучишь в мою дверь только для того, чтобы досаждать мне, или тебе что-то нужно?

— Мне нужен достойный прием. Гавайской женщине серьезно этого не хватило.

— Я не буду есть твой торт.

Разочарование поднялось во мне. Неужели здесь никто не уважает десерт?

— Это не торт, черт возьми!

Его взгляд был суше Сахары.

— Ты сказала, что это торт.

— Ну да, я много чего говорю. Ради Бога, это тирамису. Отдай его одной из девушек, которых ты заманиваешь в свою постель. Обещаю, она по уши влюбится в тебя, и тебе больше не придется быть одиноким.

— Просто трахнуть ее и дать немного десерта. И это все, что нужно?

— В значительной степени.

— И подумать только, все эти годы я поступал неправильно. — он скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку, размышляя: — Похоже, у тебя есть личный интерес к девушкам, с которыми я встречаюсь.

Я рассмеялась. Двадцать тысяч, если быть точной.

Его глаза сузились, будто он прочитал мои мысли.

Я невинно захлопала ресницами.

— Итак, я знаю, что это не самое идеальное место для жизни — я бы предпочла, чтобы ты вернулся в свою холодную родину, работал, чтобы посадить следующего Сталина на трон, или чем ты там еще занимаешься, — но нам просто придется справиться с этим, как двум взрослыми взрослым.

Его не убедил монотонный ответ.

— И как ты предлагаешь это сделать?

— Легко, — я провела ногой воображаемую линию посередине коридора. — Я получаю эту часть коридора, а ты можешь забрать эту. Что касается бассейна и спорт зала, то я пользуюсь ими в течение дня. Ты можешь воспользоваться ими сразу после захода солнца, сразу после того, как вернёшься домой, завершив развращать добрых девушек Кристиана.

Он задумчиво кивнул.

— Что-нибудь еще?

— Иногда у меня кончаются яйца и сахар. В обмен я позабочусь о том, чтобы презервативы всегда были под рукой на случай, если у тебя будет компания и ты снова потеряешь свои.

— Ты действительно все продумала, — протянул он.

— Ага.

—