– Не убью я тебя, девка, нет. Слишком простая то месть будет, неинтересная совсем. Как уйдешь в мою трясинку по головку, инда переродишься а потом… Моей любимой суженой станешь, а не ректора гадского! Болотница из тебя получится – первый сорт. Вот тогда и позовем мы Власа, чтоб полюбовался на тебя да на меня, на жизнь нашу на Гнилом болоте. И поймет тогда хозяин академии, что он и не хозяин вовсе. И что нечисть лесная обид не прощает, и через века месть свою свершает.

– Я тогда что, пахнуть, как ты, буду? – ужаснулась я.

– И пахнуть, и выглядеть, – с довольным видом сообщил болотник, потирая перепончатые ладони с когтями на пальцах. – Красивой станешь. Ты и сейчас, конечно, ничего. А переродишься просто роскошной!

И болотный дед больно ущипнул меня за щеку.

Обездвиженная, затянутая в болото по шею, я в крайне экспрессивной форме уведомила нечисть о своем нежелании становиться его «роскошной» супружницей. Плюс ударилась в рассуждения, что месть – это в принципе, плохо. А ректору Академии Хозяйственной Магии мстить особенно нехорошо. И крайне вредно для здоровья и общего состояния организма. Пусть я даже не знаю, и за что.

Болотный дед моей речи не внял. Вместо этого, не дожидаясь естественного разрешения процесса, схватил меня за волосы и попытался макнуть в болото с головой. Явно хотел ускорить мое превращение в зеленокожее воняющее тиной страшилище.

В этот критический момент я почувствовала, что мой магический резерв восполнился. Не намного, всего на процент-полтора, но это было хотя бы что-то!

С нескрываемым удовольствием я применила эти единственные крохи магии, и болотник, подвывая, схватился за обожженные до мяса пальцы.

– Ну все, не быть тебе моей любимой женой! – с угрозой взревело болотное чудище. – Будешь нелюбимой! Но – будешь!

И хотя я пыталась выцарапать, выскрести из своего магического резерва хоть что-то, это было бесполезно. Меня ждала горестная, незавидная судьба…

– Какой, к семихвостому, женой? – послышался хрипловатый и до боли знакомый голос ректора. – Последние мозги в ряску превратились, тварь болотная?

Это был Влас. От облегчения и радости, что вижу его, я чуть не заплакала. Это действительно было то, что мне нужно после всех событий сегодняшнего проклятого дня.

– Ну елки-моталки, опять! – разочарованно квакнул болотник. – Откуда ж тебя все время нелегкая приносит так не вовремя, ректор?

А, по-моему, как раз наоборот. Очень даже вовремя!

– Вызвал к себе студентку академии, она не явилась, – мрачно ответил Влас, как бы невзначай поигрывая огненным пульсаром, что в мгновение ока возник на его ладони. – Потом обнаружилось, что она вообще отсутствует на территории Академии… А потом пара ее сокурсников сообщили, что вроде бы видели ее входящей в Запретный лес.

– Тьфу ты! – болотник аж плюнул с досады. – Это сколько уж у тебя девок таких, сладких и сочных? Две? Али еще больше?

– Если ты, чучело болотное, полагаешь, что я буду вести с тобой задушевные беседы, то глубоко заблуждаешься, – с раздражением перебил ректор Академии Хозяйственной Магии. – Отпускай ее. Не трать мое время попусту.

– Как, опять? Вот еще! – заупрямился болотный дед. – Ты в Запретном лесу не хозяин, ректор, и приказывать мне не могешь! А тронешь – за меня вся лесная братия вступится – от лешего до вендиго. И будут у тебя, ректор, ба-а-льшие проблемы. Девка твоя мне теперь принадлежит и судьба ее нынче болотная! Не возвернешь! На этот раз я доведу дело до кон…

Болотник не договорил. Влас шевельнул пальцами, и от края поляны по болоту со скрипом прокатилась волна, промораживая его. Но не в лед, а в более хрупкое подобие камня, имеющее приятный светло-сиреневый оттенок, что-то наподобие черничного йогурта.

Болотник попал под эту скрипучую волну мгновенно, обратившись в торчащий над верхушкой замороженной массы болота неподвижный пупырь. Что-то вроде памятника самому себе. Надо сказать, в обездвиженном виде болотный дед был в разы приятнее.

Меня Влас успел вытащить из трясины до того, как трескучая магия дошла до края болота и остановилась. Крепко прижал к себе, невзирая на то, что я была с ног до головы покрыта вонючей жижей, как будто уже обратилась в супружницу болотного деда.

Но ректор смотрел мне в глаза и под этим взглядом я забыла обо всем на свете. И в первую очередь о том, как ужасно сейчас выгляжу.

Я хотела сказать спасибо за это чудесное и почти невозможное спасение, но слова благодарности застыли на губах. Вообще все слова, если честно!

Кому я в этот момент была пламенно благодарна, так это болотнику, из-за которого я могла насладиться этой неожиданной близостью без череды постоянно отдаляющих нас со Власом недоразумений. Без Евагрия Аркела с его подлыми чарами, которые он наложил на меня, и которые заставляли меня говорить Власу совсем не то, что я хотела…

Ректор провел ладонью над моей макушкой, и в следующее мгновение я почувствовала, что грязи на мне уже нет. Даже волосы были чистыми, свежевымытыми и благоухали сладостью, свежестью, утонченной прохладой…

Я узнала этот запах. Это был аромат фиалки.

Я подалась к нему – невозможно было по-другому. И закрыла глаза в порыве неизведанного ранее удовольствия, ощущая, как резко он меня схватил и с какой страстью стал целовать.

Он не мог сдержаться. И я просто с ума от этого сходила. А ректор уже целовал мое ушко, а затем шею, как в бреду шепча, что он не может… Не может без меня жить.

И я поняла, что тоже не могу без него и той эйфории, что охватывала меня от одного только его вида.

Но тут я почувствовала резкую боль в плече, которая отдалась в сердце, словно его схватила холодная скользкая рука нага. Схватила и вознамерилась раздавить.

– Евагрий Аркел, – против воли выдохнула я.

Услышав это имя, Влас резко остановился. Отстранился.

– Ну, разумеется, – вымолвил, с трудом сдерживаясь. – Как же я мог забыть?

– Нет! – испугалась я, почувствовав себя осиротелой без его объятий. – Все не так. Ты просто не понимаешь! Не знаешь…

– Так расскажи, Феня.

Мужчина внимательно смотрел на меня карими глазами. Я видела, что он действительно хочет выслушать, понять, что может связывать меня с нагом.

И ощущала себя просто ужасно оттого, что не могла раскрыть ему правду, попросить о помощи и сказать, что он – лучший мужчина на земле.

Все что мне оставалось – глядя Власу в глаза, молча покачать головой.

Ну, прочитай же по моему взгляду, пожалуйста! Смотри, я сигнализирую тебе красными флажками, только сказать не могу. Догадайся, что дело нечисто!

Нет. Ревность не дала ему это сделать.

– Значит, все-таки не суждено, – с кривой усмешкой кивнул Влас и отвернулся, как будто не в силах меня больше видеть.