первый раз в жизни, знакомых и родни здесь не имею. Но дел масса. Богуславу надо еще пару дней, чтобы полностью прийти в силу. Без него мы не выстоим против Невзора.

– Вот и ехали бы к морю, а по пути отчухивались!

– Здесь мы под защитой Захария, черный в Киев не полезет, самое большее подошлет еще какую-нибудь подлюку. Антекон 25 открыл нам глаза на ведьм, и дал против них оружие, поэтому здесь мы в относительной безопасности. А выйдем за околицу, вот тут-то и жди чудес! И не думаю, что хороших. Желательно ту гадину, что боярина ножом в сердце ударила, отловить. Еще нам надо нашей пророчице развод получить, с иудеями столковаться, бригадира кирпичников женить, личную жизнь конюху устроить и в бою проверить, из переносчика тяжестей мужчину сделать, и, на всякий случай, в драке на него поглядеть. В основном, вроде, и все.

– Никого не забыл своими заботами охватить? Ты с ними, как курица с цыплятами, а вдруг кто-то остался позабыт, позаброшен? – все тем же мерзким голосом поинтересовался Яцек.

– Остались неохваченными священник и ушкуйник. Но у них в Киеве дел нет.

– И как же ты, набрав эту толпу увечных и озабоченных, думаешь грозного Невзора одолеть? А молодого волхва и хорошего бойца из Пястов, знатного поисковика не берешь?

– То, что ты поисковик, превосходящий нас троих, это еще доказать надо.

– Я только что доказал! – сорвался на крик молодец.

– Давай и я тебе так же докажу. У тебя преданный слуга есть?

– Как не быть, – сразу успокоился Яцек. – Марек, мой конюх. Очень рвался со мной пойти, да у него с женой какая-то неведомая хворь приключилась. А камердинера мать ко мне приставила, я ему ни в чем не верю. Поэтому ускакал крадучись, один. Некого было с собой взять.

– Вот и спроси меня, Владимир, а где сейчас Марек?

Видя, что мальчишка уже разевает рот, я выставил вперед руку и остановил его:

– Погоди, погоди. Это я все так, для понятности объясняю. Показываю тебе рукой в сторону запада, и туманно говорю: там ищи! Езжай в Польшу, Германию, Францию, Швецию, ну и Англию с Шотландией по ходу обегай. А ты мне: а страна, а город, ну хоть народ какой? А я тебе в ответ: ничего не известно!

– Ты же сам сказал, – сельджуки?

– Они там завоеватели, тюркские племена. А на этих землях испокон веков жили таджики, персы, узбеки, ассирийцы, армяне, грузины, арабы, туркмены, мазендаранцы и прочие нации. Между собой почти не общаются, языки разные. И на одном краю империи никто тебе ничего не скажет о далеком астрономе. Сельджукская империя по размеру примерно равна Западной Европе. Где этот Марек затаился? Проверить я тебя никак не могу, мы очень далеко. Поэтому будем пока ориентироваться на местных деревянных рыбок. А где ты кедр берешь? – поинтересовался я у изготовителя амулетов, – кедрачи, вроде, только в Сибири, далеко за Уралом растут.

– Что за кедрачи такие? – поинтересовался Павлин.

– Лес полностью из кедра, – объяснил я. – Сейчас там русских людей нету, но, когда-нибудь пощелкаем и мы кедровыми орешками.

– Сейчас я беру ливанский кедр понемногу, – очень уж дорогой. Его у нас для икон используют. И орешки у него несъедобные. А вот древесина ценнейшая. Мягкая, но очень прочная. Воды и мороза не боится, никогда не гниет, не болеет. Ни один древоточец не осмеливается к ней подсунуться, она никогда не трескается.

– Хорошо бы терем из таких бревен сложить! – помечтал вслух я.

– В Библии много раз упоминается, как из кедра дворцы строили. Но у царя Соломона денег было побольше нашего, поэтому на Руси сейчас в основном из розовой древесины иконы делают.

– А какая разница, что краской покрывать? Дуб тоже прочную доску даст.

– Дуб его умаешься тесать. Эту древесину кое-как топором и осилишь. Свяжешься если из него икону долотцем каким делать, все проклянешь и язычником станешь. А то и просто отправишься поджигать церковь того попа, который тебе заказ этакий навязал. А из кедра иконочку вырезать – это одно удовольствие! Силы не надо прикладывать никакой! Подводишь стамесочку…

– А почему ты меня, как волхва не берешь? У тебя большая часть народа вообще никто и нигде! Ни сражаться, ни колдовать не могут! – внезапно заорал Яцек, вмешиваясь в нашу благостную беседу столяров.

Мы с огорчением посмотрели на молодого нахала.

– Вот у нас в ватаге народу и немало. По трое не крадемся, волчьей стаей идем. Прорываемся нагло, верим в победу. Я уже думаю, как мне Омара Хайяма отыскать, а нам ведь до этого Сельджукского султаната еще немеряно верст идти, и все лесом. Невзор сильнее нас гораздо, с дельфинами тысячи лет люди хотят пообщаться, а воз и ныне там. И никто из тех, что идут, никто! – со мной не спорит, между собой не враждует. А возьми тебя…

– Возьми! – рявкнул Яцек.

…молодого нахаленка, – не обратил я внимания на его призывы, – враз дело и завертится.

– Да я смирный!

– Только тебя, агнца Божьего, особым смирением отмеченного, в отряд примешь, враз ты еще перед завтраком затеешься с ушкуйником Матвеем спорить, кто из вас на мечах более ловкий биться.

– А чего тут спорить? Меня с самого детства учили.

– А его с самого раннего детства. Слово за слово, кулаком по столу! Не успел я отвернуться, а вы уже боевым оружием на заднем дворе рубитесь.

– Ну не за учебное же нам браться!

– Конечно, конечно. Только так. И именно так! Ты сколько раз за жизнь в боевые походы ходил?

– Один раз, – состроил кислую гримасу княжич.

– А много народу убил своей рукой?

– Да мне отец толком не дает повоевать! Приставил перед битвой ко мне двоих лучших своих бойцов, и запрятал нас вместе с полусотней в рощицу. Объяснили, что мы – это засадная сотня. Большая дружина быстро победила, а полусотня в лесу без дела выстояла. Так что я свой меч во вражеской крови еще не смочил.

– А неловкий против тебя Матвей уже пять раз ходил биться в чужие земли. И у него руки уже не по локоть в крови, а по плечи. Убить нескольких человек, дружинников, вооруженных до зубов, для него, безоружного, – привычное дело. А любым оружием он бьется мастерски, может и двумя руками сразу саблями вертеть. Последнее время его избирали атаманом ватаги из тридцати ушкуйников, старше его по возрасту и не менее умелых. Не хуже, чем руками, Матвей умеет бить и ногами. И ты полагаешь, что сможешь его одолеть?

– Ну не знаю…

– Зато я знаю,