– Что ты говоришь! – вскинулся один из террористов.

– Она живет с неверным, значит, сама из них!

– Не говори так о женщинах моего народа! Эта женщина – позор курдского народа, худшая из курдок!

– Так, стоп…

Амир прекратил спор.

– Кем бы она ни была, это неважно. Нам нужен русист. Если мы не убьем его, тысячи наших братьев станут шахидами на фронте…

Поскольку Магомед был еще новичком в городе, его поставили на самый простой амаль – на стрем. Он должен был стоять на углу и дать знать, когда русист появится.

Проще всего было бы расстрелять его на улице или подорвать – и ноги. Но амир почему-то выбрал более сложный вариант. Согласно ему они планировали накрыть кяфира у курдки, которую звали Сюзане. Для этого они взяли два такси, одно должно было стоять у дома, другое – ехать за русским. Требовалась согласованность действий – один из братьев должен был идти навстречу русскому, второй – за ним, и встретиться они должны были у подъезда. Вырубить русского, втащить его в подъезд, подняться до квартиры Сюзане. Как понял Магомед, они должны были взять как минимум мобильник русского, хорошо, если попадется еще и ноут. И снять ролик с казнью – для поддержания духа братьев, которые сражаются на фронтах джихада. Пусть они знают, что те, кто направляет самолеты сеять смерть, тоже будут жестоко наказаны, даже если они и кяфиры…

Магомед должен был просто стоять на другой стороне улицы, смотреть, когда появится русский и не появится ли полиция.

И он смотрел. И заодно удивлялся, как здесь течет и складывается жизнь.

Здесь не было бомбежек. Здесь не было разбитых автобусов и проносящихся по улице машин, набитых боевиками. Здесь паранджа почти мирно соседствовала с мини-юбкой, а армянин, христианин, продавал мусульманам лепешки с мясным фаршем поверх. А его сын помогал ему с готовкой…

Здесь просто не было войны. Ни священной, ни какой-либо еще.

Здесь просто устраивали свою жизнь люди. Мусульмане, христиане… люди.

– Эй, уважаемый…

…

– Купи лепешку…

…

– Купи, тебе скидку сделаю. Такой худой, тебе кушать надо, да…

– Нет. Благодарю…

– Как знаешь… – сказал армянин, – хороший лепешка…

Русский появился примерно тогда, когда его ждали. Перед подъездом стояла таксишка Исы, потому русский припарковался чуть подальше – на это они немного не рассчитали. Вышел из машины.

Исрапил пошел за ним следом… русский шел быстро, намного быстрее, чем ходят арабы, и Исрапил не успевал.

Иса появился из таксишки, сделал шаг, другой и… упал. Магомед подумал: о, Аллах, только этого не хватало – споткнуться сейчас.

Но следом упал и Исрапил, а русский с поразительной проворностью бросился под защиту ряда машин.

Магомед с ужасом увидел, как сын армянина-лепешечника уже не помогает отцу с готовкой – он держит в руках автомат с длинным толстым стволом и оптическим прицелом, какой использует только русский спецназ. В горах было такое оружие, но не было патронов к нему…

Магомед посмотрел на армянина… а тот на него – и бросился бежать…

К явочной квартире он поспел как раз вовремя – ударное подразделение Пешмерги разворачивалось для штурма квартиры. Курды имели с ИГИЛ особые счеты и вряд ли планировали кого-то брать живым…

– Ц! Ц!

Магомед обернулся на странное цоканье – это был амир. Он сидел в такси, но другом…

– Садись!

Магомед сел, машина тронулась с места.

– Там был армянин!

– Видел… Аллах да покарает его.

– Откуда они узнали?

– Полно предателей. Русские засылают людей. Многие стучат…

Машина неслась на север

– Куда мы?

– Узнаешь…

Как оказалось, от войны до мира путь очень простой. Всего лишь несколько дней пути…

Их группу забрали машинами, после чего они приехали на какой-то военный аэродром в Северном Курдистане. Потом туда прилетел военный самолет «С130» и забрал их оттуда. Самолет был полон – больше ста человек. На нем не было ни номеров, ни опознавательных знаков, но он слышал, как амир говорил с кем-то из экипажа самолета на английском языке. В отличие от многих других моджахедов он изучал английский в русской средней школе, потом в вузе и смог примерно понять, о чем говорили офицер ВВС США (по-видимому, США) и военный амир ИГ, находящийся в международном розыске за террористические акты.

И ему это не понравилось.

Потом они приземлились на какой-то военной базе, настолько большой, что не видно было края. Самолет отогнали на дальнюю стоянку, там были ангары и еще один такой же самолет без знаков различия, а также высокий забор с колючей проволокой. Амир сказал им, что из самолета можно выйти, но далеко от него отходить нельзя.

Магомед вышел со всеми, потому что у него затекли ноги. Невдалеке с бетонной ВПП с грохотом взлетали истребители-бомбардировщики «F16», направлявшиеся на юг – наносить удары по их сотоварищам. А их здесь окружала колючая проволока.

– Брат… – мрачно сказал Магомед, смотря на эту проволоку, – а что, если нас сейчас в Гуантанамо отправят или куда похуже еще. А?

– Ла иллахи илла’Ллагъ, – отозвался брат, – с нами ничто не произойдет помимо воли Аллаха, и Аллах не оставит нас.

– Ты знаешь, где это?

– Наверное, Инжирлик.

– Что это?

– База НАТО. Я тут бывал уже.

– Когда?

– Когда нас из Ливии сюда перевозили…

– А давно?

– Да где-то с год, брат. А ты откуда?

– С Кавказа…

– О, у нас были воины с Кавказа. Очень хорошие воины.

– Рахмат, брат…

Очередной самолет с грохотом двигателей начал набирать высоту.

– Наших бомбить летят…

Брат ничего не ответил. Да и что тут было отвечать. Все всё прекрасно понимали, да плетью обуха не перешибешь.

Вечером принесли поесть. Стандартная харамная еда, раздаваемая в один большой поднос с разными углублениями для первого, для второго и для третьего. Мясо, тоже харамное, какая-то каша с подливой.

Поели все…

Ночь – это не просто время дня.

Ночь – это время охоты. Время теней. Время волков.

Его время…

Старый полноприводный пикап неспешно двигался разбитой войной дорогой, объезжая видимые в свете фар воронки от снарядов. Больше двадцати километров держать не получалось – дорога была разбита бронетехникой.