Все остальное время Наташа прозябала и тосковала, хоть и делбыло много. От скуки она жевала то шоколад, то орешки, то персики, а потомяростно изничтожала калории на тренажерах; сплетничала по мобиле с подругами —разговаривать по домашнему телефону (в ее понимании) невежество, жлобство.

Чем еще она занималась?

Да, в общем, ничем. Принимала в своем будуаре педикюрш,маникюрш, парикмахеров и массажисток, которые «впаривали» ей своинезначительные услуги по зверским расценкам.

Впрочем, в ее кругах вошло в моду хронически бытьобобранным. Наташа ленивым голосом хвасталась своим ехиднам-подругам:

— Опять стилист меня ободрал.

И тут же притворно вздыхала:

— Ну и фиг с ним, что ж поделаешь, надо делиться с народом.

И получала от ехидны ответ:

— А за это народ нас ненавидит.

Далее шел поток взаимных жалоб. В этих кругах модноодновременно и хвастать, и жаловаться.

Чем еще занималась Наташа?

Ах да, если муж разрешал, выходила из дома: садилась за рульдорогого автомобиля и отправлялась на шопинг, в салоны, в тренажерные залы, вклуб к Лизе Бойцовой…

"Страшная судьба, — глядя на бледную от скуки ибесцельности Замотаеву, содрогнулась Далила. — Вот чего добился Верховский сего домостроевщиной.

У Наташи слишком много ума, чтобы она могла эту жизньпринять и не чувствовать себя абсолютно несчастной. Впереди у нее толькохандра, которая закончится серьезной болезнью, а дальше — роскошная смерть, сдорогими врачами и позолоченным гробом".

Далила достаточно повидала таких загадочных, необъяснимыхсмертей, когда муж, смахивая скупую слезу, виновато вздыхает:

— Отчего она умерла? По схеме питалась, каждый год ейдиагностика, профилактика, в рационе ананасы, клубника, пищевые добавки. Вотдворничиха наша, ничего этого не видит, недоедает, много работает, а глянешь нанее — кровь с молоком.

Да, он отлично ее содержал, свою дорогую болонку, но оназаболела, потому что существовала, а не жила.

И теперь он хотел точно знать, как быть с новой болонкой,еще более дорогой.

— Вы ей слишком мало внимания уделяли, — поясняла Далила идобавляла:

— Она нервничала, тосковала, а все болезни от нервов.

И получала в ответ возмущение:

— Она нервничала, а я пахал! Я работал! Между прочим, и длянее!

Вот такая «красивая» жизнь, которую не запретишь.

Впрочем, в нашей стране болонки значительно чаще хоронятсвоих хозяев и сразу новых находят — вот такая «красивая» жизнь, которую тожене запретишь.

— Ах, я сама не своя! — манерно воскликнула Замотаева,присаживаясь на свой восточный диван.

Она уже протащила Далилу по всей роскоши апартаментов и быладовольна собой, несмотря на неприятности, которые, несомненно, имелись.

— Я сама не своя! Я всю ночь не спала!

— Чем же вы занимались? — холодно осведомилась Далила.

Ей только что показали, с какой опасной силой она имеетдело. Прекрасно осознавая, что ее хотели не столько унизить, сколько намекнуть:не суйся, знай свое место, Далила не обиделась, но и любовью к Замотаевой невоспылала.

Впрочем, было за что — на невинный вопрос та мгновенноокрысилась.

— Что вы Лизе наговорили вчера про меня? — раздраженноспросила она.

Далила изобразила безмерное удивление:

— А в чем дело? И что у вас, дорогая, за тон?

— У меня тон? — подпрыгнула Замотаева. — Это у вас, дорогая,тон! Я живу себе, никого не трогаю, не тревожу, а вы лезете, куда вас непросят!

— Простите, а куда не просят меня? — учтиво осведомиласьДалила.

Замотаева выплюнула с ненавистью и злобой:

— Вы Бойцову натравливаете на меня! Вы флиртуете с моимбратом!

— С чего вы взяли? Он вам все же звонил.

— Нет, не сегодня. Вы недавно с ним ночь провели! Он был увас дома!

— А вам откуда это известно? — г спросила Далила, прищуривглаза.

— Андрей проболтался! — взвизгнула Замотаева и выдала:

— Что, стерва, положила глаз на богатенького? Ха-ха!Захотелось в Америку? Не выйдет!

Перед носом Далилы туда-сюда мелькнул наманикюренныйуказательный палец.

— Не выйдет, голубушка! Не там ищешь лошка!

Хищница! Стерва!

— Да как вы смеете меня оскорблять! — возмутилась Далила,решив про себя: «Ну все, теперь я ей устрою допрос по полной программе. И яеще, дура, собиралась жалеть эту чокнутую Наташеньку. То-то Лиза моя удивится,когда узнает, какой шумный мне был устроен прием».

А Наташенька не унималась.

— Это я смею тебя оскорблять? — вопила она, потрясая ужекулаками. — Это ты меня оскорбляешь!

После того как ты Андрюшу моего полечила, у него совсемкрыша съехала! То в Америку рвался, а то вдруг передумал! Что у вас? Немедленнопризнавайся?! Или я космы твои сейчас выщипаю!

— У нас с ним сотрудничество, — невозмутимо сообщила Далила,— а вот у вас в связи с этим сотрудничеством возникли большие проблемы, прокоторые вы пока не знаете.

Замотаева вздрогнула, вытаращила глаза и испуганновыдохнула:

— Проблемы? Какие?

— Думаю, очень большие.

— А ну не финти! — рявкнула Замотаева. — Ты что,издеваешься?

Далила напомнила:

— Не я вас оскорбляла. Все было наоборот.

— Еще бы! Ты хотела подцепить моего брата!

— Вовсе нет. Вы не правильно поняли. Андрей Викторовичобратился ко мне с просьбой найти убийцу вашей сестры, — немедленно раскрылакарты Далила.

— Тебе?!

— Мне.

— Да кто вы такая? — презрительно выкрикнула Замотаева, всеже переходя на «вы».

Далила со вздохом поведала:

— Не хотелось бы повторяться, но я психоаналитик. И совсемнеплохой.

Замотаева, позволив себе неприличный жест, раздраженнофыркнула:

— Уж знаю, психоаналитик, не детектив.

— Детективу не справиться с этим запутанным делом, а мои знаниякак раз очень полезны.