Когда будильник Далилы поднял трезвон, она испуганноподскочила и, расталкивая Матвея, панически прошипела:

— Быстрей, Димка в любое время может ввалиться.

— Ввалиться? В спальню? Ну и демократию ты тут без меняразвела, — сердито буркнул Матвей и, как заправский любовник, лихорадочнозапрыгал по комнате, собирая с пола одежду.

Торопился отчаянно: сразу двумя ногами нервически тыкался водну штанину, обе руки пытался просунуть в узкий рукав рубашки — все подшипение Далилы и треск рвущейся ткани. Потом, крадучись, заспанный, неумытый —не одетый, а собранный на живую нить — пробирался в прихожую своей же роднойквартиры. Далила, косясь на дверь комнаты сына, сопровождала Матвеятычками-пинками. У вешалки, увидев новую куртку Дмитрия, она не совладала снервами и в отчаянии зашипела:

— Ну что ты возишься, черт возьми, давай поскорей, поскорей!

Матвей виновато развел руками:

— Как поскорей? Не пойду же раздетым.

— Так одевайся и уходи, — едва не плача, приказала она.

Матвей рассердился:

— Во что одеваться? Моей куртки-то нет!

— А где же она?

— А фиг ее знает!

— Куда ты ее засунул?

— Я ночью повесил на вешалку.

Зная аккуратность Матвея, Далила заподозрила неладное и нацыпочках проследовала к детской. Осторожно просунув нос в дверь, она изумленновоскликнула:

— И куртки нет, и Димки нашего нет!

Матвей мгновенно прозрел:

— Значит, Димка и ушел в моей куртке.

Она поразилась:

— Зачем?

— Видимо, спешил и в темноте перепутал.

— Куда о" спешил?

— Не хотел нас смущать, решил дать нам свободу, неужели неясно, психолог, — раздраженно отмахнулся Матвей и горестно вопросил:

— Лучше скажи, в чем я теперь пойду на работу?

Не замечая вопроса, Далила схватилась за голову и испуганнозапричитала:

— Ужас какой! Димка нас видел! Лежащих в постели! Голых! Отстыда подальше ребенок из дому ушел!

В дождь! Ночью!

— А она убивается! — подивился Матвей. — Нашла, квочка,время. Можно подумать, я не ночью к тебе пришел, и не в дождь. И совсем нерастаял. Лучше скажи, что делать с курткой?

Она рявкнула:

— Знаешь что, обзывай квочкой Ирину свою долговязую, а меняуже все, отобзывался!

Он деловито кивнул:

— "Понял, а с курткой что делать?

— А с курткой нечего делать, у тебя ее нет!

— Вот именно! Так в чем я пойду?!

— Димкину старую надевай, — зло предложила Далила и сновазагоревала:

— Ужас какой, Димка нас видел!

Матвей, обреченно вздохнув, потянулся к вешалке:

— Придется в старой Димкиной топать.

Потом они долго смеялись над тем, как потешно сидела накрепком Матвее куртка стройного сына.

— У тебя изумительный пузик торчит, — тыча пальцем в егослегка раздобревший живот, заливалась Далила.

— Какой пузик? Я строен, как кедр, — поспешно вытягиваясь,не соглашался Матвей.

Но в конце концов, покрутившись у зеркала, он сделалнеутешительный вывод:

— Да-а, тяжелею, старый я мерин.

Далила вдруг перестала смеяться и с обидой ему возразила:

— Мерин, да, но вовсе не старый.

Матвей спохватился:

— Прости, я забыл, что мы как бы ровесники.

— Какие ровесники! Ты старше меня на целых три года, —проговорила она и указала на дверь:

— Все, уходи. Больше видеть тебя не желаю, глупого искандального.

Выходил он с сентенцией:

— Видеть она не желает. А зачем тогда позвала?

Далила отрезала:

— Чтобы дождаться, когда ты уйдешь, и снова почувствоватьсебя до жути счастливой!

И, показав Матвею язык, захлопнула дверь.

Проводив бывшего мужа, она, разбитая и помятая (не выспаласькатастрофически!), поплелась на кухню: завтракать и сочинять историю сыну.

"Скажу, что у Матвея ночью поломалась машина, — ленивопрожевывая бутерброд, закручивала сюжеты Далила. — Нет, лучше скажу, что онпроходил мимо и на него напали разбойники…

Ночью? Мимо? Матвей? Проходил?

Тем более что я не знаю, когда Димка лег спать.

Вдруг прямо перед моим приходом? Нет, про разбойников негодится".

Творческий процесс завершить не удалось — помешал телефонныйзвонок.

Далила встрепенулась, почему-то подумав: «Это Андрей!»

Мысленно поправив себя: «Не Андрей, а Верховский», — онапоспешно схватила трубку и остолбенела.

Это был не Верховский, а его сестра, Наташенька Замотаева.

— Простите, я вас не разбудила? — фальшиво смущаясь,спросила она.

— Нет, а почему вы так рано звоните? — удивилась Далила. —Что-то случилось?

— Да.

— Что же?

В ответ длинная пауза. И еще раз:

— Да.

И еще одна пауза, а после протяжного вздоха манерная жалоба:

— Ах, я всю ночь не спала, ах, я так волновалась,переживала…

Далила сердито ее перебила.

— Андрей сегодня звонил вам? — спросила она.

И снова подумала: «Ну почему же Андрей? Для меня онВерховский. И точка! Ну, в крайнем случае Андрей Викторович».

Замотаева тем временем переполошилась. Демонстрируя истинныечувства, а не бутафорские, она завопила:

— Звонил? Андрюша должен был мне позвонить?

Почему? Что с ним случилось? Вы его видели? Когда?

Как он?

«Значит, не обманул», — вздохнула с облегчением Далила.

Расставаясь, она взяла с него обещание, что никто не узнаетоб их поездке за город — даже родная сестра.

И Верховский обещание выполнил, хотя теперь уже точно знал,что Наташа ему лгала: в леске за дачей Морковкиной тайком от него стреляла изпистолета, который якобы давно утонул.