— Пожалуйста.

Пока он крутил пулю в руке, освещая ее фонарем, Далилу вдругосенило: «А откуда он знает про эту поляну? И наличие пули, похоже, не удивилоего».

— Это от пистолета Макарова, — в такт ее мыслям сказалВерховский.

Она поразилась:

— Откуда вы знаете?

Он усмехнулся:

— Во-первых, вижу, пуля тупая. А во-вторых, она наша.

— Как это — ваша?

— Мы с Гошей здесь частенько из его «макара» стреляли. Весьэтот ствол изрешечен нашими пулями.

Простите, а вы какие здесь пули искали?

Далила растерялась и мгновенно все позабыла.

— А из какого пистолета Машу убили? — смущенно спросила она.

Верховский вздохнул:

— Машеньку из «ТТ».

— Вот-вот, мне нужно найти от «ТТ».

— Тогда надо еще ковырять. Из «ТТ» пули глубже уходят.

— Поковыряйте, пожалуйста, — жалобно попросила Далила,опасаясь, что без объяснений он откажется выполнять ее просьбу.

Но Верховский не отказался, лишь проворчал:

— Хорошо, поковыряю, раз уж доверяете мне это важное дело.

Вскоре на его ладонь легла удлиненная изящная пуля — легларядом с округлой тупой.

Далила нетерпеливо спросила:

— Ну, и от какого она пистолета?

— Выпущена из «ТТ», — задумчиво ответил Верховский.

Взглянув на Далилу, он строго осведомился:

— Кто здесь стрелял? Вы знаете? Отвечайте, неужели Наташка сдрузьями?

Она пожала плечами:

— С чего вы взяли?

— У нее был «ТТ»! Понимаете, «ТТ» она у бандита взяла! Черт!Как же я раньше-то не подумал об этом?!

Верховский растерянно уставился на Далилу.

— О чем вы? — попыталась удивиться она.

Он вздрогнул и мгновенно пришел в себя:

— Да нет, ничего. Мысль мелькнула.

— Вы не умеете лгать.

— Зато вы, похоже, умеете, — рассердился Верховский. —Почему вы мне ничего не сказали?

— Про что?

— Про то, что Маша была убита из такого же пистолета,который Наташа слямзила у бандита.

Далила напомнила:

— Вы это сами прекрасно знали.

Он воскликнул, взмахнув фонарем:

— Да, но я напрочь о том пистолете забыл!

— А теперь что, нашли между пистолетом Наташи и убийствомМаши какую-то взаимосвязь?

— Нет, не нашел. Наташка мне соврать не могла, она пистолетутопила, а «ТТ» — излюбленное оружие бандитов.

— Думаете, Машу убил бандит?

— А вы думаете, что нормальный человек способен убитьневинную девушку?

— Нет, я так не думаю, — сказала Далила, поеживаясь отхолода.

Верховский буркнул:

— Вы замерзли. Пойдемте в машину.

Скользнув лучом по ее ногам, он с досадой воскликнул:

— Да как вам идти!

И подхватил ее на руки.

Далила не сопротивлялась.

* * *

Вернувшись поздно ночью домой, грязная и усталая, онарухнула в кресло и долго сидела, задумавшись. Ее так потянуло к Верховскому,что в душе поднялась волна паники. Она боялась на гребне этой волны принять неправильное решение.

Причины паники две. Первая: Далила не хотела влюбиться, онаслишком мало знала этого человека и очень опасалась ошибиться опять.

Вторая причина: Наташа — сестра. Далила не представляла, какона скажет Верховскому (уже не чужому), кто убил Машу? Как посмотрит в егоглаза?

И, как назло, именно в этот сложный момент она былаабсолютно уверена: Наташа убийца.

«Как поступить? — гадала Далила. — Отказаться от этого дела?Сослаться Андрею на занятость?»

Последняя мысль неприятно кольнула.

Далила подумала: «Ну вот, Андреем его уже называю. Чтодальше? Осталось признаться в любви».

Внутри все восстало: «Ну нет!»

— Сейчас же Матвею звоню, — прошептала она.

И от отчаяния позвонила, прямо ночью, по домашнему номеру,не на мобильный. И мгновенно одумалась. Пока шли гудки, кусала губу и, ругаясебя за глупость, надеялась: «Хоть бы трубку Ирина взяла, тогда будет ясно, чтоне судьба».

Нет, трубку поднял Матвей и совершенно не заспанным голосом,опуская приветствие, торопливо спросил:

— Далька, что-то случилось?

— Немедленно приезжай, — прошептала Далила.

Уже позже, когда нежилась в ванне, подумала: «Работает поночам. Не любит он Ирину свою. А кого любит? Меня!»

Остаток ночи Матвей провел в своей старой, совсем не забытойпостели. Не спали они до утра, а когда оба заснули, в коридоре раздались шаги.Это Димка совершал обычный свой утренний «моцион» от детской до туалета.

Хотя какой детской — ребеночек вырос давно.

Не просыпаясь, он прошлепал мимо закрытой спальни, а наобратном пути краем недремлющего сознания отметил струящийся из щели двери светночника.

Проворчав:

— Опять мать не спит, опять непорядок, — Дмитрий заглянул вее комнату и мгновенно проснулся.

Еще бы, увидеть такое! Разведенные мать и отец как раз спалив нежных объятиях друг друга. Из-под сползшего одеяла выглядывали: округлоебедро Далилы, крепкая ягодица Матвея, их переплетенные ноги — все обнаженное.

Дмитрий в ужасе прикрыл дверь и с радостной улыбкойпроследовал в детскую. В кровать он больше не лег. В спешке натянул вчерашнююмайку (и ту наизнанку), наметом втиснулся в домашние джинсы, торопливо (задомнаперед) надел старый свитер — все, что подвернулось, хватал, устремляясь вприхожую.

Там, не включая света, в темноте (куда дотянулась рука)сорвал с вешалки куртку, «сумец» спортивный свой прихватил и выскользнул изквартиры в промозглую питерскую мглу.

Выскользнул и, поеживаясь, подумал: «И куда я в такую рань?»

Следующая мысль была гораздо оптимистичней:

«На стадион. Разомнусь. Или просто так посижу, подремлю.Пускай старики почудят».