Далила подумала: «Представляю, сколько вопросов у негопоявилось в связи с этим открытием, а он, расставаясь, был спокоен».

Ах, какое там «спокоен»! Ах, как они расставались!

У него вертелось на языке «я вам позвоню», у нее — «ни вкоем случае не звоните, не надо». Он хотел проводить ее до квартиры, она непозволила, демонстрируя холодность, он задохнулся, дышал…

Не дождавшись ответа на обойму вопросов, Замотаева прервалаее размышления.

— Далила Максимовна, я к вам взываю, как к последнейнадежде, нам нужно встретиться, срочно, — с манерной мольбой попросила она.

— Как срочно?

— Прямо сейчас.

— Я согласна. Где?

Наташенька помялась и жалобно попросила:

— Пожалуйста, приезжайте ко мне.

— Немедленно еду, — пообещала Далила.

Возвращая трубку на телефон, Далила с усмешкой подумала:«Здорово моя Елизавета Наташеньку напугала».

Выходя из квартиры, она поежилась: «А что, если этоловушка?»

И мгновенно отбросила мысль: «Ерунда».

И тут же себя успокоила: «На всякий случай позвоню Женьке,сообщу, куда направляюсь».

Уже в дороге, набирая номер племянника, Далила вспомнила пропули, лежащие в сумочке, и звонить передумала — изменила маршрут.

«Заскочу к Женьке на Просвещения, разбужу собачонка, а потом— к Замотаевой», — решила она.

Евгений, против ее ожиданий, не спал, но и тетке он необрадовался.

«Ее „светлость“ принимает в постели», — догадалась Далила исо зловредной уверенностью (подспудная ревность — и у психоаналитиков естьподсознание) проследовала в гостиную.

Бонд почапал за ней, не зная, как остановить нашествиеродственницы.

— Ты почему без звонка? — бубнил он, старательно прикрываяперед любопытным взглядом Далилы дверь спальни.

— А что? — с вызовом спросила она.

Евгений пожал плечами:

— Я не один.

— У меня к тебе срочное дело, касающееся НаташенькиЗамотаевой, — громко (специально «ее светлости») произнесла Далила.

Бонд испуганно шикнул: «Тише ты!» — и потащил тетку накухню.

— Ты что, нарочно вопишь? — спросил он рассерженно,старательно прикрывая облупленную дверь.

— А что за секреты? — удивилась Далила. — Впрочем, если утебя в спальне Морковкина…

Бонд возмутился:

— Сколько можно?! Тебе не надоело?!

— Ладно, не злись, — рассмеялась она, осторожно извлекая изсумочки пули. — Лучше посмотри, какая из них от «ТТ»? Я не очень-то разбираюсь.

Евгений выбрал нужную пулю и скептически сообщил:

— Эта. И что из того? По-прежнему в «пинкертонов» играем.

— Да ладно, — подмигнула ему Далила, — не беспокойся, я нетолько за этим приехала.

Бонд хмыкнул:

— Я надеюсь, что тебя ко мне в восемь утра привело нечтосерьезное.

— Серьезней некуда, — сообщила она. — У меня естьподозрение, переходящее в уверенность, что эта пуля была выпущена из тогосамого пистолета, из которого застрелили Машу Верховскую.

Евгений вытаращил глаза:

— А где ты пулю взяла?

— Долго рассказывать, — отмахнулась Далила. — Я хочу, чтобыты срочно поднял свои милицейские связи и проверил, так ли это на самом деле.

Он поразился:

— Ну ты даешь! Сколько лет-то прошло?!

— Много, — уклончиво (чтобы его окончательно не испугать)сообщила Далила.

— Вот именно. Дело Верховской в архиве давно, или как тамэто у них называется. Думаешь, это просто, неофициально его поднять.

— Нет, я так не думаю. Было бы просто, обошлась бы своимисилами. Да и не надо ничего поднимать;

Всего лишь найди пулю в «вещдоках», и сверь с той, что утебя. Если обе выпущены из одного пистолета, значит, Замотаевой не отвертеться.Машу убила она.

— Что значит, сверь? Я не специалист.

— Найди специалиста.

Бонд подумал с минуту, с хрустом поскреб в затылке и нервносказал:

— Сделаю, но будут расходы.

Далила потрепала его по вздыбленной шевелюре и ласковосообщила:

— Ты мой самый любимый племянник.

Он уточнил:

— Я твой единственный.

— Правильно, поэтому помоги мне, больше ведь некому. Арасходы я оплачу.

Кивнув на дверь, Далила со змеиной улыбочкой пояснила:

— Оплачу расходы по пулям, конечно, а не по девочкам.

— Ну ты и язва, — добродушно отметил Евгений.

Далила напомнила:

— Мы с тобой одной крови: ты и я.

Бонд покачал взлохмаченной головой:

— Уж не знаю, радоваться мне или плакать.

Деловито поковырявшись в ящике стола, он протянул ейкарандаш и блокнот:

— На, пиши.

— Что писать? — удивилась Далила.

— Все. Где это дело велось? Кем? Какие были «вещдоки»? Ячто, бог?

— На последний вопрос пишу «да», — рассмеялась Далила.

— Пиши, пиши, не отвлекайся.

Закончив писать, она приказала:

— И не смей мне тянуть! Немедленно выполни!

Евгений шутливо отдал ей честь:

— Есть, господин генерал!

— Вольно, — скомандовала Далила, целуя племянника в щеку истремительно убегая.

* * *

Домашняя Замотаева напоминала подушечную болонку — этакийобразчик буржуазного процветания: кокетливый халатик (безвкусный, но дорогой),яркие шлепки с пресловутым пушком, ленточка в волосах, бриллианты в ушах и напальцах.

Лиза сказала бы: «Полный отстой!»

Целыми днями Наташенька возлежала на дорогущем восточномдиване в гостиной. Утопая в роскоши, она готовила себя к редким встречам сбогом, царем и супругом в одном лице — к встречам с самим Замотаевым.

Жизнь для нее наступала лишь в эти молниеносные, но знаменательныеминуты, когда умотанный бизнесом Замотаев удостаивал женушку своим драгоценнымвниманием.