«чужаков» паразитами, и как таковые они представляли собой и симптом, и причину вырождения нации[499]. Следовательно, было «логично» считать, что они распространяли различные болезни, либо потому, что сами были заражены и не соблюдали гигиену, либо потому, что хотели уничтожить румын[500]. Простой факт того, что «чужаки» проживали рядом с румынами, для Антонеску был не чем иным, как «нестерпимым и аморальным смешением»[501].

Если Румыния была «Абиссинией Европы», то Антонеску был ее «спасителем». Его деятельность у кормила государства должна была привести не больше и не меньше как к восстановлению исторической справедливости, в которой нации столь долго отказывали ее враги:

Румынский народ должен в первую очередь быть сильным через себя самого <…> Постепенно следует исправить то, что было совершено в прошлом, – по ошибке, по легкомыслию, из личного интереса или по недобросовестности. <…> Мой долг состоит в том, чтобы исправить то, что было сделано. Это исправление дается мне с огромным трудом. Оно стоит мне много борьбы, много нервов, стоит мне очень большого терпения, очень большого такта. Но я должен это сделать. И вот так, постепенно, я хочу восстановить румынский народ в его правах[502].

16 ноября 1943 г. он говорил так, как будто уже обеспечил себе место в истории: «В нескольких случаях я уже единолично спасал эту нацию. Я спасу ее и сейчас»[503].

Напрасно, однако, искали бы мы в многочисленных выступлениях И. Антонеску в Совете министров или перед другими аудиториями указаний на то, что именно надо было сделать, чтобы исправить ту глубоко неудовлетворительную ситуацию, в которой И. Антонеску застал нацию в сентябре 1940 г., и исполнить ее судьбу. Кондукэтору не хватало идей. Хотя ему нравилось считать себя великим реформатором и даже революционером, историк не может не заметить многочисленные сходства между эпохами Антонеску и Кароля, особенно последними месяцами правления бывшего короля[504]. При И. Антонеску не было проведено значительных изменений ни в институциональной структуре центрального правительства, ни в области местного самоуправления, ни в экономической политике (за исключением того, что диктовалось нуждами войны). И даже переориентацию на державы Оси осуществил Кароль.

Однако существовала область, в которой концепция и политика И. Антонеску были иными, чем у Кароля: твердая решимость Кондукэтора осуществить полную этническую чистку страны. Хотя Каролю можно поставить в вину, что он привел к власти в стране радикальных националистов, сам он таковым не был. Антонеску же воспринимал этническую гомогенизацию как личный крестовый поход, торжественную клятву, принесенную им румынской нации и истории. В конечном счете, с его точки зрения, «спасение нации» сводилось для него к двум главным задачам: воссозданию Великой Румынии и очищению ее от всех «чужаков»[505].

Глава 8

Проект «образцовая провинция»

8.1. Дух времени

Идея этнического очищения как национального приоритета объединяла И. Антонеску с румынскими правонационалистическими кругами. По этой причине у Кондукэтора никогда не было недостатка в желающих работать под его началом, и более того, он был в состоянии выбирать тех кандидатов, которых считал наиболее подходящими по тем или иным причинам. Например, хотя И. Антонеску унаследовал от правительства И. Джигурту главные установки в области внутренней и внешней политики и выполнил положения Венского и Крайовского договоров о территориальных уступках, он держал всех его членов вдали от власти, стремясь тем самым подчеркнуть, что не несет ответственности за их непопулярные решения[506]. Преследуя легионеров, И. Антонеску допустил лишь ограниченное сближение с их соперниками-кузистами, которые не играли заметной роли в его кабинетах.

Правительство И. Антонеску состояло в первую очередь из военных чинов, к которым добавлялись личные друзья диктатора (среди них выделялся Михай Антонеску), а также так называемые «технические специалисты», которые называли себя политически «нейтральными», хотя в прошлом часто принадлежали к различным партиям. На деле они были циничными карьеристами, готовыми служить под командой кого угодно до тех пор, пока получали приличное жалование и щедрые бонусы. Членов партий или правительств эпохи до 1938 г., а также широко известных личностей с устоявшимся политическим профилем было немного. Список этот ограничивается, вероятно, следующими тремя лицами. Первым был Мирча Вулкэнеску, социолог и член школы Д. Густи, пользовавшийся хорошей репутацией в академических и право-интеллектуальных кругах, симпатизировавший Железной гвардии. Во время легионерского мятежа в январе 1941 г. М. Вулкэнеску воздержался от его поддержки, за что уже 27 января 1941 г. был награжден должностью государственного субсекретаря в министерстве финансов, которую и занимал до падения режима 23 августа 1944 г. Вторым был Константин Дэнулеску, один из бывших лидеров Национал-христианской партии, который служил в должности субсекретаря министерства труда, здравоохранения и социальной защиты с 12 июля 1941 до 10 мая 1943 г. Наконец, известный национал-либерал Александру Оттулеску был директором Национального банка. Второстепенные посты в администрации занимали члены оппозиционных НЛП и НЦП (хотя эти партии были запрещены, их члены репрессиям не подвергались)[507].

Несмотря на то что как намерения И. Антонеску «очистить» страну от «чужаков», так и его готовность применить самые жесткие меры для достижения этих целей были вполне ясны с самого начала его правления, и несмотря на то что варварские приказы о массовых убийствах были объявлены на заседаниях Совета министров, не было зафиксировано ни одной отставки в знак протеста против такого рода решений и ни один член Совета ни разу не поставил под сомнение их приемлемость[508]. Все члены правительств Антонеску (после мятежа легионеров их было два, одно из них было приведено к присяге 27 января 1941 г., а другое – 1 января 1943 г.; кроме того, имели место многочисленные перестановки) стали, таким образом, соучастниками преступлений режима. Хотя лишь немногие из них участвовали в принятии и реализации преступных мер, все они дали на них свое молчаливое согласие[509].

В какой мере румынское общество поддерживало такую политику? Хотя окончательный ответ на этот вопрос не входит в задачи настоящей работы, можно с уверенностью утверждать, что в конце 1940 и в 1941 г., а возможно, и позднее, до середины 1942 г., политика И. Антонеску, нацеленная на союз с Гитлером и Муссолини, пользовалась широкой поддержкой в румынском обществе. При этом многие образованные люди осознавали, что подобный альянс оказывает серьезное влияние на идеологию правительства, конституционное устройство и политику в отношении евреев и других национальных меньшинств, и были готовы принять это как данность без всяких протестов.

Многие румыны осенью 1940 г. были убеждены, что, учитывая положение страны, у правительства было только