министра национальной пропаганды, 21 июня 1941 г. он стал вице-председателем Совета министров, а 29 июня был назначен министром иностранных дел[526].

Фото 8.1. Никифор Крайник читает лекцию на тему «Румыния и Новая Европа», Берлин, июль 1944 г.

Фотография любезно предоставлена Национальным архивом Румынии

Эти должности он будет занимать до конца диктатуры Иона Антонеску[527]. Сотрудничество между Ионом и Михаем Антонеску было настолько тесным, что порой напоминало дуумвират. В Президиуме Совета министров, органе, который был признан координировать работу министерств, были созданы два кабинета – военный и гражданский, руководимые соответственно Ионом и Михаем Антонеску. Судя по архивным материалам, разделение ответственности между ними не было четким; военный кабинет имел больше полномочий, но и гражданский кабинет выполнял функции надзора за некоторыми значительными сферами публичной администрации. После подавления легионерского мятежа Михай Антонеску, по выражению Н. Крайника, стал в правительстве фактотумом[528].

Внешнеполитическая ориентация Михая Антонеску претерпела типичную для многих румынских интеллектуалов эволюцию. В 1920-1930-х гг. он был франкофилом, и главная его книга была панегириком Лиге Наций и ее роли в сохранении международного мира. В то время он был убежденным сторонником сохранения системы международных договоров, возникшей после Первой мировой войны, включая и договоры о меньшинствах. Эти последние он поддерживал не столько за их содержание, сколько как элемент международной системы, которую, как он считал, следовало сохранять целиком[529]. В вопросах внутренней политики, по крайней мере с конца 1938 г., он стал ориентироваться на правых, о чем свидетельствует его комментарий к румынской конституции 1938 г., в котором он подчеркнул важность этничности как определяющего элемента полноценной принадлежности к нации[530].

Падение Франции полностью изменило его мировоззрение. Осенью 1940 г. и в начале 1941 г. Михай Антонеску уже восторгался немецкой военной мощью и полностью разделял уверенность Кондукэтора, что Германия войну выиграет и что место Румынии рядом с ней[531]. В отличие от своего шефа, Михай Антонеску приложил усилия для более близкого ознакомления с нацистской идеологией, о которой он поначалу не был осведомлен (препятствием служило незнание немецкого языка). Как показывает его замечание на межведомственной конференции в октябре 1942 г., он читал (вероятно, после 1940 г.) некоторых немецких теоретиков расовых войн (очевидно, в переводе служащих своего министерства) и был под сильным впечатлением от радикализма их взглядов и практических рекомендаций[532].

Не позднее апреля 1941 г. он стал публичным поклонником Гитлера и национал-социализма, что ясно доказывает его выступление по радио по случаю дня рождения Гитлера. Для фюрера, объяснял Михай Антонеску, быть националистом значило утверждать «идею расовой гордости и борьбы за суверенные права расы». Заслуга Гитлера состояла в «углублении национализма путем его опоры на биологическую и расовую основу»[533]. Михай Антонеску уже страстно уверовал в эту концепцию; с этого момента и до появления у него сомнений в исходе войны «расы» и «биологии» были лейтмотивом его политического дискурса и в публичных выступлениях, и во время выступлений в Совете министров. Когда он сменил Н. Крайника в министерстве национальной пропаганды, эта перемена сразу же отразилась в румынской прессе, которая в одночасье стала более воинственно-националистической и расистской[534].

Из многочисленных отталкивающих личностей, которые находились на вершине румынского политического Олимпа во время Второй мировой войны, Михай Антонеску был, возможно, самым отвратительным. По воспоминаниям Н. Крайника, «у него были апокалиптические амбиции и безудержное тщеславие», он также был циничным, мстительным, злым, жестоким и многословным и, как многие другие мегаломаны, страдал глубоким комплексом неполноценности[535]. Попав по протекции своего друга на самый верх правящей пирамиды, в первые дни войны против Советского Союза он возомнил себя демиургом нового мира, который он собирался построить по лекалам радикального национализма, пересмотренным под воздействием германского национал-социализма и расизма. Именно Михай Антонеску сформулировал стратегическую концепцию режима и способствовал проведению в жизнь некоторых наиболее варварских аспектов его политики.

8.2. «Исторический момент»

В то время как многие румыны желали войны с Советским Союзом, Ион Антонеску ждал ее с вожделением. Уже при первой встрече с Гитлером в Берлине, 23 ноября 1940 г., он дал понять, что готов не только присоединиться к Тройственному пакту (который он подписал на следующий день), но и «воевать рядом с державами Оси ради победы цивилизации»[536]. Гитлер, в свою очередь, намекнул, что отношения между Берлином и Москвой ухудшаются, тем самым дав представление о вероятности войны между двумя странами. И. Антонеску вернулся в Румынию в убеждении, что война неизбежна, и вскоре отдал приказ о реорганизации армии ввиду подготовки к грядущей войне[537]. В январе 1941 г. он созвал межведомственный Комитет по производству вооружений, на заседании которого заявил, что Германия в скором времени нападет на Советский Союз и что Румыния должна быть готова к такому развитию событий. В феврале 1941 г. он отдал приказ о всеобщей мобилизации[538].

На встрече в Мюнхене 12 июня 1941 г. Гитлер ясно заявил И. Антонеску, что он принял решение напасть на Советский Союз. Он дал понять, что Германия не очень заинтересована в участии румынских войск в операциях против Красной армии, поскольку располагала достаточными силами, чтобы разгромить ее сама, а затем спросил Антонеску, предпочитает он принять участие в войне или остаться нейтральным. Антонеску ответил, что хочет участвовать с первого дня: «Румыния никогда не простит Антонеску, если он отдаст армии приказ „вольно”, в то время как немецкие войска наступают на русских»[539]. Антонеску сказал Гитлеру, что его мнение о неизбежной кампании «очень положительное». Румын оказался даже оптимистичнее немца: в то время как Гитлер считал, что война продлится приблизительно 22 недели, Антонеску был уверен, что она завершится к осени 1941 г.[540]

Как отмечал в своем дневнике румынский посол в Берлине Рауль Босси, 11 июня 1941 г. И. Антонеску уже мечтал об аннексии некоторых территорий советской Украины, о выдворении славян и евреев с соответствующих территорий и переселении на них этнических румын[541]. Когда Гитлер проинформировал Кондукэтора о своем намерении назначить его командующим смешанной немецко-румынской группировки войск, развернутой вдоль советско-румынской границы, создав с этой целью особую «группу армий Антонеску», И. Антонеску был «явно польщен»[542].

Когда 22 июня началась война и румынские войска стали действовать совместно с немецкими, оба Антонеску были в состоянии эйфории. Это отразилось в речи вице-председателя Совета министров, адресованной нации. Михай Антонеску начал с декларации, что война – это средство национального очищения и высшая форма борьбы за выживание, в которой победа является единственным