– Спасибо, нет необходимости. Не стоит привлекать ксебе излишнее внимание, лучше лететь обычным рейсом.

«О-па, – опешил Мазур. – Это что значит – этозначит, я полечу, что ли? Я, начальник аналитического, можно сказать,отдела, – и лететь в какой-то Иран?!»

Впрочем, инстинкты, намертво впаянные в подкорку, бунтарскиемысли задавили быстро. Приказ есть приказ, и мы, люди подневольные, обязаныоные приказы исполнять без возражений… Тем более в первый же день службы.

Он глянул на Стробача. Невыразительное лицо Тимоша казалосьнеживым, как у восковых фигур. Из чего следовало, что эмоции в душе Стробачабушевали нешуточные.

Ну, так тебе и надо, легионер хренов, подергайся…

– Любо-дорого поглядеть на вас, товарищи олигархи,идиллия прямо, – хмыкнул Грузин. Он, как и положено правилами настоящихкурильщиков, раскуривал трубку не от пошлой зажигалки, а от специальной спички,длинной и толстой. – Неужели теперь так будет всегда?

– Там поглядим, – буркнул Больной. – Я думаю,не стоит более задерживать Кирилла Степановича и Тимоша Тарасовича. Им тожеесть что обсудить. Если, конечно, у них не возникло вопросов…

– Скорее не вопрос, а пожелание, – откашлявшись,сказал Мазур. – Я бы хотел перед поездкой получить досье на этогоЗелимханова. Как можно более полное, конечно. Привык, знаете ли, знать заранее,с кем предстоит иметь дело.

– Вполне разумно, – кивнул Больной. – Выполучите документы. Думаю, уже сегодня к вечеру. Еще какие-нибудь вопросы ипожелания? Нет? Тогда не смею задерживать…

Мазур и Стробач вышли из комнаты. Возле них джинном измедной лампы возник тип в темном костюме, жестом предложил следовать за собой…

Quam quisque norit artem, in hac se exerccat[13]

Помещение, куда зашли Мазур и Стробач, выглядело какклассическая курительная комната, в которую джентльмены удаляются после официальныхвстреч, чтобы, расстегнув смокинги и приспустив галстуки, раскинуться в креслахи на диванах с сигарой в зубах и рюмкой коньяка в руке.

– Подождите здесь, пожалуйста. Бар, холодильник,кофейный аппарат в вашем распоряжении.

– Будь добр, захвати бокалы, видишь там, вшкафу? – Мазур подошел к бару, распахнул дверцу. – Или ты на службене употребляешь?

– Сегодня можно и употребить.

– Чего тебе, кстати? Тут полна кормушка выбора. Небось,кроме горилки и в рот ничего не берешь по идеологическим соображениям?

– Да иди ты со своими подколками, – вялоотмахнулся Стробач. – Наливай, что и себе.

Он передал Мазуру бокалы. Достал сигареты, не опустился, аскорее упал на диван, бросил рядом листочки, которые ему передал Говоров.Принял от Мазура бокал виски, осушил его махом, как лекарство, не поморщился,лишь утер губы кулаком. Со стуком поставил опустевший бокал на стол.

– А вот скажи-ка мне, Кирилл, как мы с тобой работатьбудем…

– После всего что между нами было? – ироническипродолжил за него Мазур, садясь в кресло. – Да у вас, батенька, как япогляжу, от треволнений нервная система истончилась до невозможности. Вот чтозначит бурная жизнь профессионального авантюриста… Что ж, правды ради следуетпризнать: обстоятельства последней нашей встречи душевному равновесию и впрямьне способствовали.

– Глумишься? Упиваешься победой? Вроде не в твоемстиле… Тем более – мы сейчас вроде как по одну сторону фронта, и несобственному хотению, а по командирову велению…

– Да не глумлюсь я, – устало произнесМазур. – И насчет собственного нехотения всецело согласен… Просто не желаюзаниматься всей этой мутотой с чеченами и олигархами, не желаю – и все тут…Чутье вещует, что в дерьме вываляемся по самые уши, отсюда некотораянервозность и перегибы в словах.

– Чутье – это серьезно… Да только, я так понимаю, утебя, как и у меня, выбор не богатый. Раз впутался – пищи, но бежи, задний ходуже не врубишь, момент упущен…

Стробач встал, подошел к бару, где Мазур оставил бутылку,налил себе еще вискаря.

– А ты, похоже, ничуть не удивился, увидев менясегодня?

– А чему тут удивляться? Что служим мы разным…работодателям, я и так знал.

– Например, ты мог удивиться, увидев меня живым. И,наверное, хочешь спросить, почему меня не шлепнули после того, как я вернулся кмоим нанимателям с пустыми руками и рассказами о хитром и ловком Мазуре,который меня переиграл?

– И в мыслях не было спрашивать, – совершенноискренне сказал Мазур. – Все и так понятно. Наши с тобой наниматели – людипрагматичные, которые привыкли все тщательно взвешивать и обходиться безэмоций. Это в какой-нибудь, прости господи, Латинской Америке раздосадованныйбосс сперва всадит в тебя пули из всех револьверов и только потом задумается, ас кем же ему теперь работать…

В отличие от Стробача, Мазур пил крепкоградусный ячменный напитокна западный манер – небольшими глотками.

– Твои боссы решили, что нецелесообразно вводить в игруновые фигуры, тратить уйму времени на доскональную проверку новобранцев. Да инет у них этого времени, к слову говоря. А неудачи… Ну, проколы, в конце концов,бывают у всех. Станешь убирать людей за неудачи – профессионалы быстрозакончатся, где новых брать? А к тому же… ты теперь вроде как должник передними. Будешь не только пайку отрабатывать, но и подаренную жизнь.

– Ты дывысь, який розумный…

Стробач осушил еще один бокал с виски. Похоже, его неслишком волновало, что он может напиться на глазах у командиров.

– Раз уж зашел разговор о нашей последней встрече… Еслиты надеешься, что по гроб буду тебе обязан за то, что не шлепнул меня в тойгребаной обезьяньей хате, то запомни…

– Брось ерунду городить, Стробач! – перебил егоМазур. – И вообще дергаешься не по делу.

– Нет, это ты брось! – сорвался Стробач. – Яу тебя жизнь не вымаливал, в ногах не валялся! Поэтому уж тебе-то я точноничего не должен. Запомни это хорошенько! Так что не надо корчить главного ипытаться командовать.

«Вот же послал бог напарничка, – подумал Мазур. –На конкурсе „Самый неподходящий партнер“ он боролся бы за призовое место».