трудно было представить. А Славик вдруг взял и добровольно пошел на фронт. Что толку? Погиб в первом же бою. Глупо, конечно. А может, и нет…

– Скорее, товарищ младший лейтенант… Я из соседнего полка. Комдив специально за вами послал…

Юля, обрадовавшись, что наконец и в ней появилась надобность, быстро повернула на командный пункт.

– В соседний полк, говоришь? А где же ваш переводчик?

– Осколком его… в висок…

Юля, будто наткнулась на невидимое препятствие, на секунду остановилась, потрогала свой висок… быстро поправила пилотку и, ссутулив плечи, пошла, плохо различая перед собой дорогу.

Юркий газик, подскакивая и отчаянно петляя, мчался по тайге. Дорога, и без того сделанная наспех, была сплошь изуродована воронками. Только совершеннейший виртуоз мог проскочить по ней и не завалиться ни в одну из ям. От тряски очки у шофера то и дело сползали на нос. Он морщился, словно собирался чихнуть, водворял очки на место и беззлобно ругался.

В кюветах догорали разбитые повозки, бронетранспортеры. Удушливая гарь застилала все вокруг.

– Далеко еще? – спросила Юля.

– Не, – мотнул головой шофер, – возле сопки свернем, а дальше машиной нельзя. Потопаем…

– А японцы где?

– На сопке. Позиция у них удобная, черт бы их побрал!

– Японцы слишком давно готовились, потому нам и трудно.

– Кабы в честном бою драться! – воскликнул шофер возмущенно, с невероятным усилием удерживая руль. – А то ведь норовят обманом… Белый флаг выкинули: сдаются, мол. Наши ребята сразу стрелять перестали. Только на бруствер вылезли, а с горы как чесанут из пулеметов!..

– Разве так можно? – ошеломленно сказала Юля. – По международным законам…

– Чихали они на законы, сволочи! – заорал шофер и тут же опомнился: – Извините…

Газик резко затормозил. Оба выскочили из машины и по еле заметной тропинке, петляющей между сосен, углубились в тайгу. Минут через десять они подошли к командному пункту. Склон оврага прорезали траншеи. В кустах, ощетинившись стволами, стояли спаренные зенитные установки, прикрытые маскировочной сетью.

В большой палатке, натянутой под защитой срезанного склона оврага, Юля не сразу разглядела комдива. Он первым узнал переводчицу:

– А-а… старая знакомая? Я тебе серьезную работу нашел. Не возражаешь? Вон, гляди, первые экземпляры. Парламентеры!

Только тут Юля заметила двух японцев, находившихся в палатке. Оба, понурившись, стояли в углу.

– Как чувствуют себя господа в гостях у представителей Красной Армии?

При звуках родной речи капитан и лейтенант вздрогнули, дружно подняли головы и уставились на нее. Во взгляде лейтенанта промелькнул чисто мужской интерес. Капитан же, отчужденно отвернувшись, бросил несколько фраз.

– О чем он? – нетерпеливо спросил комдив.

Юля усмехнулась:

– Ничего оригинального. Офицер императорской армии, видите ли, не приучен вести переговоры с бабами.

– Что-о? – грозно переспросил комдив, сверля японцев недобрым взглядом. – Ах вы… гниды! А ну, переведи, пусть не чванятся, иначе мы их живо наладим к…

– Товарищ полковник, – заметила Юля, – парламентеры все-таки.

– Ладно, – поморщился комдив. – Скажи: перед ними представители советского командования. Я им покажу – бабы!.. Пусть заткнутся! Ну, это как-нибудь поаккуратней.

Юля, однако, не посчитала нужным смягчить выражения. Лица у японцев сразу вытянулись. Капитан, едва дослушав, быстро заговорил.

– Готовы сдаться на великодушную милость победителя, – переводила Юля. – Верят в благородство противника. Надеются на наш гуманизм.

– Сладко запели, – ухмыльнулся комдив.

– Просят оставить офицерам форму и оружие, сохранить привилегии.

– Ах ты, мать честная! – возмутился комдив. – Еще условия ставят!.. Скажите им – капитуляция! Полная и безоговорочная!.. Диктуем мы. Я в их благородство не верю.

Японцы слушали, почтительно склонившись. Переглянулись, как бы спрашивая друг у друга совета. Затем капитан сказал:

– Пусть будет как велит господин старший начальник. Мы возвращаемся, чтобы подготовить гарнизон к сдаче.

– Даю час. И ни минуты больше!

Японцы церемонно поклонились. Их увели.

– Теперь можно и перекусить, – улыбнулся Юле комдив. – Времени достаточно. Где у тебя стол накрыт, помпохоз? Приглашай младшего лейтенанта.

Пообедав, комдив, не отпуская от себя переводчицу, поднялся вверх по тропке в окопы. Солдаты уже прослышали о капитуляции японцев и радовались каждый по-своему. Юный голубоглазый сержант, курносый, белобрысый, расположился на траве и старательно выскребал котелок. Юля видела, как он улыбался своему товарищу, вырезавшему что-то перочинным ножом из куска дерева.

Комдив покосился на бойцов, ничего не сказал. Подойдя к стереотрубе, установленной в глубоком окопе, он долго рассматривал склон сопки, круто уходившей кверху.

– Ох, и дотов понатыкано, – буркнул полковник. – Трудно придется нашему брату на этом пригорочке. – Он поглядел на Юлю, потом на часы. – Еще десять минут. Подождем.

Снаряд разорвался совсем близко. Брызнул огонь, ударила горячая волна. Юлю швырнуло в сторону, тупо толкнуло в бок. Кто-то пронзительно закричал.

Снова рвануло. Теперь уже неподалеку. Сверху посыпались комья земли. Юля попыталась приподняться, но ее пихнули в окоп и сердито шикнули:

– Не высовывайся!

Все вокруг рвалось, взлетало, сотрясалось. К разрывам снарядов присоединились пулеметные очереди. Издалека донеслось: «Банзай!»[45]

Тряхнув головой, Юля, еще ничего не понимая, села. Увидела побагровевшее лицо комдива. Оглянулась… и не сразу поверила своим глазам. На траве, раскинув руки, лежал юный голубоглазый сержант, на губах – улыбка. Рядом валялся пробитый осколками котелок. В окоп спрыгнул майор. На щеке его запеклась кровь.

– Товарищ полковник, атакуют! На прорыв пошли!

– Тихо, начальник штаба, без паники! – Внешне комдив был совершенно спокоен. Волнение выдавали разве что нервно подрагивающие пальцы. – Ранен?

– Царапина, – отмахнулся офицер. – Что будем делать?

– Решение такое, – сказал комдив и, заметив, что Юля смотрит на его руки, сжал кулаки. – По атакующим сосредоточить весь огонь. Передайте в дивизионную артгруппу: снарядов не жалеть! Поставьте зенитные установки на прямую наводку.

– Но какие сволочи! – выругался начальник штаба. – Кто бы мог предположить…

– Отставить эмоции! – бросил комдив. – Подпускайте поближе и подымайте людей в контратаку. Гарнизон должен быть уничтожен! Так и передайте командиру полка.

Все происходящее казалось Юле кошмарным сном. Она старалась не смотреть влево, где лежал, зажав в руке алюминиевую ложку, мальчишка сержант, но его улыбающееся мертвое лицо стояло перед глазами. «Где же Игорь?» – подумала отрешенно.

Земля содрогнулась от артиллерийского залпа. Небо прочертили огненные струи – это заработали катюши. Быстро-быстро, спеша выплюнуть из себя порции раскаленного свинца, застучали зенитные установки. Сотни снарядов и мин обрушились на сопку. Сейчас там был настоящий ад.

– Пошли, младший лейтенант! Нам с тобой здесь больше делать нечего, – устало сказал комдив и, помолчав, без злобы добавил: – Получили все, что пожелали…

Бегичев вернулся на КП полка, обосновавшегося в Хонде, лишь в полдень. Небо, затянутое до сих пор тучами, разомкнулось, открыв мглистое солнце, низко повисшее над горами. Окутанные дымкой вершины, согревшись в его неярких лучах, выглядели мягкими, округлыми, точно по