– Пусть так, – кивнул головой Чернышов. – Главное, убийцы знали время и место, где будут находиться их жертвы. А кто им мог это сообщить? Только кто-то из работников предприятия.

– Складно, – заметил Иванцов и вновь снял телефонную трубку. – У тебя сейчас есть машина свободная? – спросил он у дежурного по городу. – Надо одного человека на квартиру к этой погибшей отвезти… ну к той, о которой ты мне только что звонил… Он сейчас к тебе спустится. Чернышов его фамилия, между прочим, полковник ФСБ да еще из Москвы.

– Спасибо, – поблагодарил Павел Чернышов милицейского оперативника и крепко пожал ему руку. – У меня будет к вам еще одна просьба, – сказал он, вставая. – Надо бы поинтересоваться у ваших оперативников, не заметили ли они чего-нибудь подозрительного на вокзале или в аэропорту в день убийства и за несколько дней до этого. Вдруг отыщется какой-нибудь след.

– Ладно, сделаю, – кивнул подполковник Иванцов.

5 сентября, вторник, 14.30

Возле дома, где проживала погибшая сотрудница Свердловского электромеханического завода, стоял желтый милицейский «уазик» с синей полосой на боку.

– Кажется, здесь, – сообщил Чернышову водитель дежурной машины, заметив милицейский автомобиль.

Павел Чернышов поблагодарил водителя и, покинув машину, подошел к дежурившему возле подъезда постовому милиционеру. Узнав у постового номер интересующей его квартиры, Чернышов поднялся туда.

Дверь оказалась приоткрыта, возле нее стоял еще один постовой милиционер, но, взглянув на удостоверение Чернышова, безропотно пропустил того в квартиру. Квартира оказалась однокомнатной. Проходя по коридору, через открытую дверь ванной комнаты Чернышов увидел медицинского эксперта, склонившегося над телом погибшей. Обнаженное тело молодой женщины лежало на полу в ванной комнате, и медицинскому эксперту для его осмотра пришлось опуститься на колени. Дальше по коридору располагалась кухня, там за маленьким кухонным столом сидела женщина в темном платке и приглушенно всхлипывала. На появление нового человека в квартире она никак не среагировала и даже не обернулась в его сторону. «Скорее всего мать погибшей или ее ближайшая родственница», – подумал про себя Чернышов. Он решил не беспокоить женщину и сразу прошел в единственную комнату. В комнате Чернышов обнаружил молодого милицейского оперативника, старательно заполняющего протокол осмотра места происшествия.

Изучив служебное удостоверение Чернышова, оперативник часто заморгал и, так и не найдя нужных слов, вопросительно уставился на него. Он оказался совсем еще молодым парнем, чуть старше двадцати лет. «Недавний выпускник школы милиции», – глядя на него, подумал Чернышов.

– Не возражаешь против моего присутствия? – приветливо улыбнувшись, спросил Чернышов.

– Что вы, товарищ полковник, пожалуйста, – смутился оперативник.

– Тебя как зовут? – задал новый вопрос Чернышов.

– Саша, то есть Александр, – поправился оперативник и смутился еще больше.

– Вот что, Александр, ты заканчивай с протоколом, а я пока молча посижу в стороне.

– Да я уже практически закончил, – признался оперативник. – А вас, если не секрет, что интересует?

– Не секрет, – вновь улыбнулся Чернышов. – Для начала скажи, кем была погибшая.

– Ее звали Светлана Богданова, а работала она в отделе кадров Свердловского электромеханического завода, – ответил оперативник.

– От кого поступило заявление о смерти?

– От ее матери, Зинаиды Петровны. Она сейчас здесь, на кухне, просила ее не беспокоить. В общем, дело было так, – начал излагать известные ему факты милицейский оперативник. – В среду на прошлой неделе Светлана отвела своего сына к матери, у нее есть, то есть остался восьмилетний сын, и обещала забрать в конце недели. Но неделя закончилась, а Светлана у матери так и не появилась. Зинаида Петровна начала беспокоиться и сегодня утром позвонила дочери на работу, но сослуживцы Богдановой ответили, что та на работе не появляется уже два дня. Тогда Зинаида Петровна, встретив внука из школы, забрала у него ключи от дома и поехала к дочери на квартиру, где и нашла ее утонувшей в ванне. От соседей она тут же позвонила в «Скорую помощь» и милицию, но врачи помочь ее дочери, понятное дело, уже не могли.

– А для чего Богдановой вообще потребовалось отводить сына к матери?

– Зинаида Петровна говорит, что дочь поступала так, когда встречалась с каким-нибудь мужчиной, – ответил Чернышову молодой оперативник.

– Вот как? – Павел Чернышов покачал головой и начал обходить комнату, внимательно осматривая обстановку. Его взгляд задержался на небрежно брошенной на тахту женской полупрозрачной блузке и скомканном нижнем белье, лежащем рядом. – Здесь все именно так, как обнаружила Зинаида Петровна, войдя в квартиру к дочери? – спросил Чернышов, закончив с осмотром.

– Да, товарищ полковник. Мать Богдановой утверждает, что ничего не трогала в квартире, а как обнаружила дочь лежащей в ванне, сразу бросилась звонить нам.

– А как она попала в ванную комнату?

– Как попала? – переспросил оперативник, так как не понял последний вопрос Чернышова.

– Да, как попала? – повторил Чернышов. – Как она вошла в ванную комнату, ведь дверь туда должна закрываться изнутри?

– Ну, наверное, дверь не была закрыта…

Не удовлетворившись его ответом, Чернышов вышел в коридор и внимательно осмотрел дверь в ванную комнату. Дверь с внутренней стороны запиралась на обыкновенный шпингалет, который, как убедился Чернышов, вовсе не был сломан. Точно такой же шпингалет имелся на двери и с внешней стороны. Чернышов попробовал закрыть дверь, не запирая ее, но та тут же приоткрылась, при этом между косяком и дверью осталась довольно большая щель.

– Зинаида Петровна, – Павел Чернышов решился нарушить уединение матери Светланы. – Только один вопрос, Зинаида Петровна. Когда вы вошли в квартиру, дверь в ванную комнату была закрыта или открыта?

– Какое это теперь имеет значение, – вздохнула мать Светланы, – кажется, открыта, – ответила она и отвернулась.

Из прихожей донеслись шаги нового человека. Не проходя в квартиру, он громко спросил:

– Так, ну и что тут у нас происходит?!

Оставив мать погибшей женщины, Павел Чернышов вышел в коридор и почти нос к носу столкнулся с еще одним молодым человеком. Он был лишь ненамного старше милицейского оперативника, зато обладал гораздо более самоуверенным взглядом. На молодом человеке был новый, с иголочки, темно-синий костюм и черные, начищенные до блеска полуботинки. Павел Чернышов всегда с симпатией относился к людям, которые следили за своей одеждой и обувью. Но на этот раз молодой человек в модном костюме обычной симпатии не вызвал, так как в его взгляде Чернышов отчетливо увидел чувство собственного превосходства над всеми присутствующими. Увидев Чернышова, молодой человек сдвинул к переносице брови и спросил у него сугубо официальным тоном: