Круг замкнулся. Ефременко попал в ловушку, которую она расставляла все эти дни. Она кружила, осматривалась, снова кружила, узнавая все новые и новые детали этого дела. Один только взгляд, брошенный в глубь коридора редакционного офиса, поставил все на свои места. Семен Михайлович Ефременко, человек в золотистом «Бентли», оказался хозяином газеты, главным редактором которой был Музычко. А тот в свою очередь много лет занимался поисками оригинальной рукописи, принадлежавшей перу Леонида Левченко.

И если прибавить к этому то, что Ефременко, человек с неограниченными возможностями, являлся инвестором сериала, который снимался в квартире плагиатора Тихонова, доказательства его причастности к поискам рукописи не требовалось. Все было и так ясно.

Что крылось в простой деревенской истории о бедной Манечке? Какие тайны скрыл ее автор? Какие последствия будут в случае, если рукопись найдет кто-то другой, а не Ефременко?

Страшные догадки будоражили ее разум, не давая расслабиться и заснуть. Задвинутая щеколда на двери ослабила ее тревогу и внушила надежду, что в дом никто не проникнет. Дайнека старалась не вспоминать про людей, которые побывали в ее квартире.

Из двора послышались голоса. При открытой форточке в морозном воздухе они прозвучали очень отчетливо. Подвыпившая компания галдела под ее окнами, и, кажется, кто-то из них выяснял отношения. Послышались звуки недолгой схватки, шум опавшего с дерева снега, вибрирующий звук сломанной ветки. Дайнека взглянула на часы. Было без четверти три.

В груди что-то екнуло.

– Дежавю… – прошептала она, встала с кровати и посмотрела в окно. Компания разошлась, и она снова легла.

Нежданное озарение расширило возможности памяти, предоставив неопровержимые доказательства того, что однажды с ней подобное уже случалось. В ночь, когда убили Лидию Полежаеву, так же, как и теперь, ей не спалось. Она встала, чтобы поесть, в два пятнадцать услышала, что из квартиры Тихонова кто-то вышел. Увидела в дверной глазок Родионова, после чего вернулась в свою комнату. Заснула… Потом вдруг проснулась от неприятного свистящего звука с каким-то треском в конце, как будто зацепили и отпустили сухую звонкую ветку.

Дайнека устремилась к компьютеру, нашла видео дистанционного электрошокера, закрыла глаза, послушала звук и обессиленно откинулась в кресле. Это было именно то, что она слышала в ночь убийства. Дайнека хорошо помнила, что в тот момент она посмотрела на часы. Было без четверти три. Это означало лишь то, что Лидия Полежаева выстрелила в убийцу, после чего ее саму убили.

Но почему Дайнека не слышала выстрелов? На это у нее нашелся логичный ответ: по-видимому, на оружии был глушитель. Другого объяснения не было.

Такая версия полностью исключала виновность Родионова, который сидел в изоляторе, а настоящий убийца был на свободе и, может быть, сейчас бродил по пустой темной квартире над ее головой.

Дайнека поежилась, посмотрела на часы – начало четвертого. Чтобы звонить следователю, нужно дождаться утра. Она с тоской вспомнила об отце. Ей так его не хватало, а он даже не позвонил…

* * *

Ровно в семь утра Дайнека позвонила следователю Крюкову на мобильник.

– Кто это? – спросил он сонным голосом.

– Людмила Дайнека.

– Что вам нужно? Я еще сплю.

– Могу позвонить позже…

– Я слушаю.

– Родионов не виноват.

– Да что вы говорите…

– Кроме шуток. – Она повторила: – Родионов не убивал Полежаеву.

– Предположим. Но где доказательства?

– Они у меня есть, – уверенно заявила Дайнека.

– Постойте, я закурю. – Крюков закашлялся, и какое-то время в трубке слышались только шорохи. – Итак, выкладывайте ваши доказательства.

– Я вспомнила, что, когда проснулась той ночью в два сорок пять, слышала звук стреляющего электрошокера.

– А вам знаком этот звук? – поинтересовался следователь.

– Не забывайте, что есть Интернет. Чтобы его знать, не надо стрелять самой.

– И что дальше?

– Полежаева выстрелила из электрошокера без пятнадцати три, и это произошло над моей комнатой. Именно в этот промежуток укладывается предполагаемое время ее смерти. Я правильно говорю?

– Озадачен вашей осведомленностью, – проронил Крюков.

– Сама удивляюсь, – сказала Дайнека. – Напомню, Родионов ушел пятнадцать минут третьего, и я его видела. Следовательно, к моменту убийства он был уже далеко.

– Это утверждение противоречит вашей предыдущей версии. Помнится, в убийстве вы обвиняли Родионова и тоже были абсолютно в этом уверены.

– Теперь – нет. Не он убил Полежаеву.

– А кто, если не секрет? Готов поспорить, вам это известно.

– Ее убили те люди, которых видела из окна бабка Светланы.

– Галкина Анастасия Петровна? Прошу прощения… – Крюков пару раз кашлянул. – Откуда вам это известно?

Сообразив, что проговорилась, Дайнека замолчала.

– Повторю свой вопрос, – настаивал следователь. – Откуда вам известно, что видела Галкина?

– Об этом мне рассказала ее внучка.

– Мне она ничего не сказала. Я с ней говорил.

– Она просто боится.

Крюков помолчал. Потом задумчиво процедил:

– Вот и не верь после этого, что куриные мозги существуют…

– Намекаете на меня?

– Без комментариев.

– Хоть объясните, – миролюбиво предложила Дайнека.

– Как только об этом узнал я, ни вашей подруге, ни ее бабке больше ничего не грозит. И вам, кстати, тоже. Все… Информация упорхнула.

Дайнека помолчала.

– Об этом я не подумала.

– Думать нужно всегда, – Крюков попыхивал сигаретой. – Так говорила моя бабушка.

– Галкина не видела момента убийства. – Дайнека заторопилась рассказать все в подробностях. – В комнате, где спала Полежаева, было темно.

– В каком часу они приходили?

– Не знаю, старуха на часы не смотрела.

– Сколько их было? Как выглядели?

– Трое мужчин. Все – черные.

– В смысле?

– Я думаю, они просто были одеты в черное.

– То, что думаете вы – не имеет значения.

– Почему? – Она заговорила обиженным голосом: – Я тоже их видела.

В трубке подозрительно замолчали. Потом прозвучал голос Крюкова:

– Когда?

– Позавчера. Они приходили в мою квартиру.

– Из этого следует, что вы познакомились?

– Меня не было дома. Неужели вы не понимаете?