— Я пришел сюда не только просить, но и договариваться.Я заплатил такие деньги за тюрбан, ибо знал, что во всем подлунном мире тольконаш повелитель сможет купить его за шестьсот золотых, чтобы полученный доход ямог обратить в пользу неимущих.

Польщенный султан выплатил требуемую сумму. А мудрец, yжевыходя из дворца, сказал визирю:

— Ты прекрасно знаешь, сколько стоит тюрбан, а вотпредел, до которого доводит человека его суетность, известен мне одному.

Это — в точности о том мире, что ее окружает. Она ничего неимела против своей профессии, не осуждала людей за их желания, однако все жеотчетливо сознавала, что в жизни главное. И старалась обеими ногами стоять наземле, хотя искушения так и сыпались на нее.

…Кто-то, приоткрыв дверь, сообщает, что до начала показаостается всего час. Самое томительное и тяжкое время, предшествующее дефиле,миновало. Модели откладывают в сторону свои телефончики и плееры, гримерынаносят последние штрихи, парикмахеры поправляют выбившиеся пряди.

Жасмин садится перед тройным зеркалом и предоставляет себя вих распоряжение.

— Не волнуйся, — говорит парикмахер. —Подумаешь, Канны.

— А я и не волнуюсь.

Да и с чего бы ей волноваться? Наоборот, каждый раз, как онавступает на подиум, ее охватывает чувство сродни экстазу, и происходитпресловутый выброс адреналина. Стилистка расположена поболтать: онарассказывает о морщинах знаменитостей, проходящих через ее руки, предлагаетновый чудодейственный крем, говорит, как от всего этого устала, спрашивает, нетли у Жасмин лишнего приглашения на party. Та слушает все это с ангельскимтерпением, ибо в мыслях она сейчас далеко отсюда — на улицах Антверпена. Ейвспоминается тот День, когда она решила отыскать фотографов.

Она преодолела неизбежные поначалу трудности, и все пошлокак надо.

Так же будет и сегодня. Так было, когда она вместе сматерью, мечтавшей, чтобы дочка поскорее оправилась от потрясения, исогласившейся сопровождать ее, позвонила в дверь первому фотографу — томусамому, что восхитился ею на улице. Дверь открылась, и они попали в небольшуюкомнату, где стоял прозрачный стол, заваленный негативами, другой стол — скомпьютером — и еще что-то вроде архитекторского кульмана. Фотограф был неодин: какая-то женщина лет сорока, представившаяся как координатор проектов,оглядела Жасмин с ног до головы и улыбнулась. Все четверо расселись.

— Уверена, что вашу дочь ждет большее будущее, —сказала женщина.

— Я всего лишь сопровождаю ее, — ответиламать. — Если что хотите сказать, обращайтесь прямо к ней.

Женщина немного оторопела. Потом взяла формуляр, приняласьзаносить в него данные и параметры, приговаривая при этом:

— «Кристина» — не годится… Слишком распространенноеимя… Прежде всего нам надо будет придумать другое.

«Нет, — думает она сейчас, — не потому, чтослишком распространенное… Кристиной звали ту девушку, которая стала духовнойкалекой в тот день, когда оказалась свидетельницей убийства, и умерла, когдаотказалась подтвердить то, что видела собственными глазами. И если уж менятьвсе, то начинать и вправду надо с обращения, привычного с первых месяцевжизни». И в ответ будто само выговорилось:

— Жасмин Тайгер. Нежна, как цветок, опасна, как дикийзверь.

Женщине понравилось:

— Карьера модели — дело непростое. Тебе повезло уж стем, что тебя выбрали хотя бы для первого шага. Впереди будет еще многоразного, но мы здесь для того, чтобы помочь тебе попасть туда, куда ты хочешь.Мы сделаем фотографии и разошлем по агентствам. И еще тебе потребуется композит.

Она явно ожидала, что Кристина спросит: «Что это такое?» Новопроса не последовало, и женщина опять сумела скрыть легкую растерянность:

— Композит, как ты, наверное, знаешь, — это листособой бумаги, где помешена твоя лучшая фотография и указаны твои параметры. Иеще снимки — в разных видах: в бикини, школьной форме… Лицо — крупным планом. Ввечернем макияже, чтобы тебя можно было отобрать и в том случае, если надо,чтобы модель казалась старше… Так, теперь грудь…

Она замолчала.

— …Грудь, надо сказать, несколько превышаетустановленные для модели объемы. — Она повернулась к фотографу. —Надо будет это скрыть. Запиши.

Тот сделал пометку в блокноте. Кристина, стремительнопревращавшаяся в Жасмин Тайгер, подумала: «Но ведь рано или поздно истинныйразмер обнаружится».

Женщина меж тем достала из красивого кожаного портфельчикалист бумаги:

— Нам надо пригласить гримера. Парикмахера-стилиста. Тыведь никогда не выходила на подиум, так?

— Никогда.

— Тогда запомни: движение на подиуме отличается отДвижения на улице. Иначе свалишься — шаги быстрые, каблуки высокие… Ноги надопереставлять по-кошачьи — одну за другой. Ни в коем случае не улыбаться. Самоеглавное — это постановка фигуры, осанка, иначе говоря.

Она поставила три галочки на полях.

— Взять напрокат несколько платьев. Еще одна галочка.

— Ну, пока, я думаю, все.

Она извлекла из портфельчика калькулятор, сложила, сверяясьсо списком, какие-то цифры. Никто не осмеливался произнести хоть слово.

— Около двух тысяч евро. Снимки я не считаю, потому чтоЯссер, — она кивнула на фотографа, — берет очень дорого, но эти онсделает бесплатно, если ты разрешишь использовать материал. Стилистов,наверное, надо будет вызвать на послезавтра. А я свяжусь, узнаю, есть ливакансии… Уверена, что тебя удастся пристроить… И еще я уверена, что все твоирасходы очень скоро окупятся, потому что ты инвестируешь в себя и создаешь себеновые возможности.

— Вы хотите сказать, что платить придется мне?

Этот вопрос в очередной раз сбил координатора проектов столку. Обычно девушки, приходившие сюда, были готовы на все ради осуществлениямечты целого поколения — стать самыми желанными женщинами планеты — и такихвопиюще бестактных вопросов не задавали.

— Послушай-ка, милая моя Кристина…

— Мое имя — Жасмин. Переступив этот порог, япревратилась в Жасмин.

Раздался звонок. Фотограф вытащил из кармана телефон иотошел вглубь комнаты, тонувшей во тьме. Когда он отдернул штору, Жасминувидела стену, наглухо задрапированную черной материей, штативы с аппаратурой,мощные светильники под потолком.