Кеннан Уинн с большой неохотой, но добывает ему мелочь изавтомата с кокой, предупреждая при этом будущего спасителя мира: “Тебе придетсяотвечать перед компанией “Кока-кола”);

"Заводной апельсин” (A Clockwork Orange) – фильм,нагнетающий политический ужас, изображая людей чудовищами (Малколм Макдауэллизбивает беспомощного старика под мелодию “Поющих под дождем”); “КосмическаяОдиссея 2001 года” (2001: A Space Odyssey) – фильм политического ужаса счудовищем-нечеловеком (“Пожалуйста, не выключай меня”, – умоляет убийцакомпьютер HAL 9000, когда единственный оставшийся в живых пилот корабля,летящего к Юпитеру, одну за другой уничтожает ячейки его памяти), котороекончает свою жизнь, распевая детскую песенку. Кубрик, единственный изамериканских режиссеров, понимал, что переход через границы табу способенвызвать и дикий хохот, и дикий ужас; всякий, кому в детстве доводилось смеятьсяшутке бродячего торговца, с этим согласится. А может быть, только Кубрикоказался достаточно умным (или достаточно смелым), чтобы заглянуть на этуприграничную полосу больше одного раза.

6

«Мы открыли двери невообразимой силе, – мрачно говоритстарый ученый в финале фильма “Они!”, – и теперь их не закрыть снова!»

В конце романа Д.Ф. Джонса “Колосс” (Colossus)(экранизирован под названием “Колосс: проект Форбина” (Colossus: The ForbmProject)) компьютер, получивший контроль над всем, говорит Форбину, своемусоздателю, что люди не просто смирятся с его правлением: они увидят в нем Бога.“Никогда!” – гордо отвечает Форбин голосом, которым гордился бы геройкосмической оперы Хайнлайна. Но последнее слово принадлежит самому Джонсу – ионо неутешительное. “Никогда?” – так гласит последний абзац егопредостерегающего повествования [128].

В фильме Ричарда Эгана “Гог” (Gog) (режиссер Херберт Л.Строк) вся электроника на космической исследовательской станции словносвихнулась. Зеркало беспорядочно поворачивается, преследуя героиню смертоноснымтепловым лучом; центрифуга неожиданно так разгоняется, что буквальноразмазывает по стенкам двух испытуемых; и в довершение всего два похожих напучеглазых чудовищ робота, Гог и Магог, полностью выходят из-под контроля,щелкают своими клешнями-манипуляторами, издают странные звуки, напоминающиещелканье счетчика Гейгера, и разрушают все вокруг себя (“Я с ним справлюсь”, –говорит хладнокровный ученый за несколько мгновений до того, как Магогсворачивает ему шею одним из этих своих манипуляторов.).

"У нас тут они вырастают большие”, – самодовольносообщает старый индеец из “Пророчества” (Prophecy) Джона Франкенхеймера РобертуФоксворту и Талии Шир, а в это время головастик размером с лосося выпрыгиваетиз озера в северном Мэне и скачет по берегу. И действительно: после того какФоксворту встречается лосось размером с дельфина, благодаришь небеса за то, чтокиты не водятся в пресной воде.

Все это – отличительные черты фильмов ужасов стехнологическим подтекстом.., иногда именуемых “фильмы о том, как природаспятила” (хотя что есть в Гоге и Магоге с их гусеницами и целым лесом антенн отприроды, неясно). Во всех этих фильмах вина возлагается на человечество ичеловеческую технологию; “Вы сами навлекли на себя это зло”, – как бы говоряттакие фильмы; подходящая эпитафия для братской могилы человечества, думаю я,когда начинает свой полет МБР.

В фильме “Они!” ядерные испытания на полигоне Уайт-Сэндз (нанем в 1945 году был произведен первый атомный взрыв) послужили причинойпоявления гигантских муравьев; холодная война привела к созданию стариныКолосса; то же самое с машинами, которые сошли с ума в “Гоге”; и ртуть в воде,побочный результат процесса производства бумаги, вызвала к жизни гигантскихголовастиков и чудовищ-мутантов в “Пророчестве”.

Именно здесь, в фильмах техноужасов, мы натыкаемся наматеринскую жилу. Никаких отдельных вкраплений, самородков, как в фильмах обужасах экономических или политических; да здесь золото можно брать прямо изземли голыми руками. В этом районе территории фильмов ужасов почва стольплодородная, что даже такая до невозможности плохая картина, как “Ужас на пляжедля пирушек” (The Horror of Party Beach), предоставляет технологический аспектдля анализа: видите ли, всем этим пляжным любителям музыки в бикини угрожаютчудовища, мутанты, возникшие из-за сброса контейнеров с радиоактивнымиотходами; естественно, эти контейнеры начинают пропускать радиацию. Но неволнуйтесь: хотя несколько девушек были растерзаны, все кончается хорошо и доначала семестра можно съесть еще одну порцию салями.

Вновь повторю: все это редко происходит по задумкережиссеров, сценаристов или продюсеров; эти темы возникают сами по себе.Например, продюсерами “Ужаса на пляже” были два владельца кинотеатров драйв-иниз Коннектикута, которые увидели шанс быстро заработать на малобюджетном фильмеужасов (по-видимому, рассуждали они так: если Николсон и Аркофф из АИП могутзаработать Х долларов, снимая картины класса В, то они могут заработать Х вквадрате на картинах класса Z). То, что, снимая его, они обрисовали проблему,которая станет актуальной лишь десять лет спустя, чистая случайность.., нолюбые случайности, как на Три-Майл-Айленде [129], рано или поздно случаются.Довольно забавно, что этот неровный малобюджетный рок-н-ролльный фильм ужасовпопал со своими щелкающими счетчиками Гейгера в самое яблочко задолго до того,как кто-нибудь задумался над “Китайским синдромом” (The China Syndrome).

Итак, очевидно, что эти три круга ужасов пересекаются и раноили поздно мы приезжаем на конечную станцию – к общему кошмару всехамериканцев. Конечно, этот кошмар создается ради прибыли, но кошмар – всегдакошмар, и в конечном счете мотив теряет значение и интересным становится самкошмар.

Я уверен, что продюсеры “Ужаса на пляже для пирушек” (как ипродюсеры “Китайского синдрома”) никогда не говорили друг другу: “Послушай,надо предупредить народ Америки, что атомные реакторы – опасная штука, но мыподсластим эту горькую пилюлю забавным сюжетом”. Нет, обсуждение, болеевероятно, шло таким образом: поскольку мы нацеливаемся на молодежную аудиторию,наши герои будут молодыми; поскольку наша аудитория интересуется сексом, мыбудем снимать сцены на солнечном пляже, что позволит нам показывать многообнаженных тел, а цензорам не к чему будет придраться. И поскольку нашааудитория любит остроту ощущений, покажем ей ужасных чудовищ. И еще должно бытьсмешно; в результате получился гибрид самых прокатных фильмов АИП: кино прочудовищ и кино про пляж.