Он содрал веревку с ног, поднялся. В сторонке блестелаброшенная хазэром сабля, он подобрал и перерубил веревки на руках и ногахтоварища. Поддерживая друг друга, побрели к пасущимся в зарослях зеленой травыконям, на ходу подбирая брошенное хазэрами оружие, одежду, обувь. СотоварищРоланда ухватил, воровато оглянувшись на Олега, тонкую кольчугу Горвеля идлинный рыцарский меч из дорогого булата. Олег кивнул, дескать, Горвелю уже непонадобится — мародеры, откровенно ухмыляясь, поймали коней и уехали, захвативв запасные по две лошади.

За спиной Олега прохрипел пересохшим горлом Горвель:

— Пора бы развязать веревку и на моих руках!

Олег повернулся, лицо его было неподвижно:

— Правоверных христиан спасают ангелы, судя по вашимлегендам. Или ты не христианин?.. Нет, судя по тому, что служишь СемерымТайным.

— Дьявол побери, что ты хочешь?

— Ничего, — ответил Олег мертвым голосом. —Прежде чем прийти сюда, я побывал в нашей расщелине. Да-да, я нашел сэраТомаса.

Он повернулся, отошел на пару шагов, носком сапогапереворачивая разбросанные хазэрами вещи. Горвель бессильно подергался,растянутый страшными путами, закричал вдогонку сорванным голосом:

— Ты хуже хазэров!.. Это война! Один из нас обязан былпогибнуть. Я должен был убить, и я убил...

Олег поднял мешок, запустил руку по локоть, пошарил.Внезапно его застывшее лицо озарилось снисходительной усмешкой, он вытащилзнакомую чашу с позеленевшими краями, оглядел, бросил обратно в мешок и лишьтогда спросил с некоторым удивлением:

— Откуда ты взял, что убил?.. Томас — не мыслитель, арыцарь. У него слабое место — сердце, а вовсе не голова.

Он перекинул мешок через плечо, направился к подножью горы.Горвель застонал, уже не скрывая отчаяния, в бессилии смотрел в синеебезоблачное небо. Там появились и медленно вырастали в размерах темные точки,двигаясь по небу неровными кругами. Залитый потом и чужой мочой, Горвель подпалящими лучами южного солнца вдруг ощутил озноб. Не знал, кто появляется вэтих краях первым на поле брани: вороны, грифы, орлы-стервятники или шакалы, ноне сомневался, что очень скоро узнает.

Он судорожно зажмурился, почти чувствуя удары крепкого клювапо глазным яблокам.

На развилке дороги Олег в нерешительности остановил коня.Гора и долина, где закончили свое существование последние хазэры, одичавшиепотомки гордых основателей Хазарского каганата, остались позади. Чачар и всееще бледный пошатывающийся Томас сидели на могучих франкских конях, по двелошади шли за каждым под вьюками. Томас мучался от грохота в ушах, ему былопочти все равно, куда ехать, только бы поскорее добраться до родной Британии,где прекрасная леди Крижинка в страхе считает оставшиеся дни до праздникаСвятого Боромира. Братья, ненавидящие его, Томаса, принудят встать под венец наследующее утро с гнусным Тапирием, у которого из достоинств лишь длиннаяродословная и короткие ноги!

Олег колебался. Прямо перед ними простиралась широкаядорога, что всего через несколько сот миль прервется нешироким морскимпроливом, на ночь запираемым огромной железной цепью, что перекидывают с берегана берег, — пролив разделяет два мира: Азию и Европу. На том берегу стоитгород городов — Константинополь, второй Рим. А если не сворачивать ещенесколько сот или тысяч миль, дорога приведет ко второму морскому проливу, натом берегу поднимутся мрачные холодные скалистые берега Британии.

— Заночуем здесь, — решил он вдруг. — Что-тонехорошее нас ждет в городе, что впереди.

— Сэр калика, — напомнил Томас слабымголосом, — похоже зазимуем среди сарацинов!

— Сэр Томас, тебе не страшно потерять жизнь, но какнасчет чаши?

Томас непроизвольно пощупал мешок. Теперь он не расставалсяс чашей даже на миг, постоянно держал ее на том же коне, на котором ехал, недоверяя запасным. Чачар сказала торопливо:

— Сэр Томас, тебе надо прилечь. У тебя все ещенездоровый вид.

Они спешились в сторонке от дороги, выбрав кучку деревьев.Олег расседлал коней, а Томас и Чачар ушли за сучьями. Чачар хвастливо обещаласобрать лечебных трав, она знала их от бабушки, известной ведьмы. Томаспосмотрел на калику с неловкостью во взгляде: мол, хворосту теперь не жди. Олегиз подручных сучьев сам развел костер и неотрывно смотрел в пляшущие огоньки.Он отчетливо видел скачущих всадников, летящих птиц, крылья драконов иразъяренные лица воинов, вздымались молящие руки, блистали сабли... В огне всестремительно меняется, исчезает, возникает уже в другом облике, пребывает лишькраешком натуры, намеком, однако волхвы обучены узнавать беду по мелькнувшейискре, как охотник узнает птицу по перу, а зверя по оброненной шерстинке!

Томас и Чачар давно ушли, а он все смотрел в огонь,чувствуя, как страх поднимает волосы на затылке. Прямо перед городскимиворотами их ждет смертельная опасность. Что-то неясное, но связанное с кровью,топорами, конскими копытами. Если пойти влево, то за рекой, по ту сторонупереправы, засел в кустах отряд сарацинских ассасинов, которые должны поразитьих в упор стрелами из мощных франкских арбалетов — кто дал им британскиеарбалеты? — добить кривыми дамасскими саблями. По правую руку на дорогувыдвигается что-то неопознанное, но отвратительно опасное — обязательноперехватит страшными паучьими лапами, если поехать той дорогой...

Волосы зашевелились от ужаса и отвращения, он с усилиемподнял руки, как утопающий, что хватается за свисающие корни деревьев,ухватился за обереги. Кончики пальцев торопливо забегали по крошечнымдеревянным фигуркам, отыскивая успокоение, спасение, лазейку междурасставленных ловчих ям, ловушек и западней.

Томас против ожидания вернулся с огромной охапкой крупныхтолстых жердей. На вопрос о Чачар пожал плечами, указал неопределенно на север.Олег вскипятил настой из трав, он их собирал постоянно, даже на ходу свешивалсяс коня, срывал верхушки цветов, а при необходимости — останавливал коня,слезал, выкапывал целиком, стараясь не повредить корешки. Процедил, убираянакипь, дал отстояться. Томас лег у костра, слабо улыбаясь: даже от запахаотвара переставала болеть голова, прибывали силы.

От ближайших деревьев тени удлинились, слились в сплошноечерное покрывало. Багровый свет солнца поднимался все выше по стволам деревьев,угрожая вскоре соскользнуть с вершинок, исчезнуть. Голубое небо становилосьтемно-синим, в правой половине начал проступать бледный полумесяц, заблисталипервые звезды.

— Где ее упыри носят? — спросил Олег в сердцах.

— Ищет целебные травы, — ответил Томас снеловкостью. — Старается, сэр калика. Я сам не рад, что взвалил на нашиголовы эту обузу, но так уж получилось!

Постанывая, он вылез из железного панциря, разложил железныечасти поближе к огню, прожаривая от личинок зловредных мух.

— Где она видела здесь целебные травы? — пробурчалОлег с невольным презрением.