Чачар перевела негодующий взгляд на Томаса. Рыцарь кивнул и,чтобы не видеть ее обвиняющих глаз, поспешно отвернулся к своему коню. Чачарвспыхнула:

— Тогда заберите свои деньги! Святоши проклятые!.. Радиденег я с вами, что ли?..

Олег ласково погладил ее по голове, голос его был отеческий:

— Надо уходить. Убийцы могут вернуться.

На развилке Чачар хлестнула коня, резко вырвалась вперед.Олегу показалось, что она гордо вскидывала носик лишь затем, чтобы не выронитьслезы. Ее спина была выпрямлена, а волосы гордо развевались. Конь шел бодро,чуял в близком городе конюшню с другими конями, свежий овес и долгий отдых.

Когда Чачар скрылась из виду, Томас вздохнул так мощно,словно сбросил тяжелую глыбу, которую нес настолько долго, что пересталзамечать:

— Как хорошо... Сэр калика, не жалко золотых монет?

— Я паломник, — напомнил Олег. — Калика. Атебе?

— Я — странствующий рыцарь! — ответил Томас гордо.Его спина выпрямилась как у Чачар. — Сэр калика, дальше только вдвоем?

— Если ты сам...

— Клянусь! — сказал Томас горячо. — Чашейклянусь, мечом своим, копытами своего коня!

— Даже по твоей христианской мифологии, — заметилОлег, — грех вышел из левого уха Сатаны, женщину сотворили из левогоребра, она обязана идти от мужчины слева, именно на левом плече у человекасидит всякая пакость...

— Бес сидит, — поправил Томас, он смотрел накалику с огромным уважением, — потому надо плевать через левое плечо...Вы, язычники, тоже плюете?

— Сэр Томас, я должен огорчить тебя. Мы разворачиваемконей на юг.

Томас откинулся в седле, словно его шарахнули бревном междуглаз. Ладонь привычно хлопнула по рукояти меча, лицо полыхнуло гневом. С трудомсовладев с собой он проговорил сдавленным голосом:

— Сэр калика... Меня Крижинка ждет!

Олег сказал настойчиво:

— Сэр Томас, я пообещал ехать с тобой до Царьграда...То бишь, Константинополя. Лишь потому я готов сделать крюк с гаком, делить стобой опасность. Ведь за мной не охотятся, Святой Грааль не у меня!

Томас вскрикнул трубным голосом, в нем звучала смертнаямука:

— Почему на юг, если моя дорога лежит на север?

Олег вытянул руку, указывая на дорогу:

— Прямо по дороге на север уже идет большой отряднаемных рыцарей-разбойников и десяток арбалетчиков. По дороге на запад —подстерегают ассасины. На северо-западном пути устроили засаду какие-тостранные люди, мои обереги лишь предостерегли, но картинки не дали... Мывернемся на север! Я сам живу на севере. Но сделаем крюк, обойдем город и всюобласть по большой дуге.

Томас, ругаясь, как Чернобог, пустил коня вслед за резвымжеребцом калики.

Они скакали без отдыха, часто пересаживаясь на запасныхконей, сбивали след, ехали ночами, избегали сел и деревень, прятались при виделюдей на дороге. Даже у самых мирных путников бывали длинные языки, а сейчасэто худшее оружие: многие запомнят грозного рыцаря, блистающего доспехами, укоторого в правой руке длинное копье, а на левом локте треугольный рыцарскийщит со странным гербом: меч и лира на звездном поле. Да и Олег в его куртке изволчьей шкуры и деревянными бусами на голой груди запомнится. Обратят вниманиеи на ярко-зеленые глаза паломника, такие непривычные в краю темноглазых.

Однажды Томас не выдержал, сказал просительно:

— Сэр калика, ты почаще щупай свои языческиедеревяшки... Что нас ждет?

Олег покосился удивленным зеленым глазом, усмехнулся:

— Они же языческие! Твоя вера вроде бы против?

Томас поерзал в седле, ответил с неудовольствием, но сдостоинством:

— Когда я вел через пустыню рыцарский отряд, у меня былразведчик из сарацин. Сведения доставлял точные. Дурак бы я был, если быотказался от его помощи! Вера есть вера, а жизнь — жизнь, сэр калика.

Долго скакали молча, слишком усталые, чтобы разговаривать.Вечером у костра, когда коней расседлали и стреножили, а сами легли, поужинав,Томас спросил:

— А эти... Семеро Тайных, не могут так же щупатьобереги? Видеть нас, угадывать куда едем, что делаем?

Олег помолчал, произнес без уверенности:

— У нас все разное. У них больше на точных расчетах.Прогресс, цивилизация! Но мир таков, что голых расчетов недостаточно. Как малоодной голой цивилизации без культуры.

— А что дает видеть грядущее тебе?

— Интуиция, — ответил Олег неохотно. — Иногдаподводит, зато позволяет заглядывать дальше. Картинки дает ярче, четче.Интуиция, сэр Томас, держится не на знании, а на понимании. Понимание же —важнейший элемент культуры.

Томас молчал — тихо сопел, провалившись в глубокий сонсмертельно усталого здорового человека с чистой совестью. Последнее осталось впамяти Олега, и утром, когда они лежали кутаясь от утренней сырости в одеяла,он спросил:

— Сэр Томас, не спишь?.. Разреши мое недоумение. ПочемуСвятой Грааль не вспыхивает в твоих руках? Я слыхивал в своих дремучих землях,что этой чаши могут касаться лишь безгрешные руки. Но смотрю я на тебя, сэрТомас, неужто ты без греха вовсе?.. В вашем суеверии... то бишь в заповедях сказано,что человек уже рождается в грехе!

Томас, постепенно просыпаясь, поерзал под одеялом, пытаясьсогреться, наконец вылез, передернул нежно-белыми, как у женщины, плечами:

— Бр-р-р... У нас ночи теплее, а еще жаркая пустыняназывается!.. Думаю, что под безгрешным понимается наименее грешный. Искатьбезгрешного полностью, это же перевешать... или хотя бы перепороть всечеловечество!

— Гм... Полагаешь, Святой Грааль так часто лапалигрешные руки, что он потерял чувствительность?

— Боюсь, что так, сэр калика. Ему бы снизитьтребования, верно?

Олег вытащил из мешка холодные ломти мяса, завернутые вширокие листья целебных растений:

— Двигайся ближе. Из всех франков, среди которых дажекороли,

императоры и другие вожаки крестового похода, ты самыйбезгрешный?

— Безгрешен только сам сэр Бог!

— Но остальные грешнее?

— Так считает Святой Грааль, — сказал Томасскромно, — кто я, чтобы спорить?

Они ехали целый день, к вечеру кони едва волочили ноги. Нужнобыло заехать в селение, купить ячменя, а у Олега кончилась соль, последнийломоть хлеба съели два дня тому, жили мясом.

Деревенский кузнец, он заодно осмотрел копыта, перековалзапасную лошадь, предупредил сурово:

— Лучше свернуть, пока не поздно. Направо дорога идетчерез горы, налево — через пустыню. Коней придется бросить, с ними в горах непройти, как и через пески, но ежели попрете прямо — верная гибель! Там странавоинов-невидимок. Они злы, беспощадны, вторгаться чужакам не позволяют вовсе.Чужестранцев уничтожают, приносят в жертву.