ходила мимо девочек, как мимо пустого места: на пары, в кухню (от холодильника, плитки и чайника Вика ее, разумеется, отлучила), в душевую и в кровать.

Катя не принимала участия в травле, но и защищать Леночку у нее пропала всякая охота. Еще весной она возмущалась, что соседки рылись в чужой сумке, а теперь Леночка сама ни с того ни с сего схватила ее вещь, да еще и попыталась сжечь. Катя видела, как на нее косились после этого случая, и неудивительно: две взрослые девицы сцепились из-за какого-то мусора. Хорошо хоть, сидеть с ней больше не пришлось. На следующий день после поджога Глебов, новенький, поджидал Катю у выхода из общежития. В аудиторию они вошли болтая, и как-то само собой получилось, что Андрей сел с ней рядом.

Леночка зашла одной из последних, скользнула по ним взглядом и, не задерживаясь, прошла к задним рядам. Катя испытала легкий укол вины и уткнулась в учебник, но тут же с ожесточением подумала: пусть сидит где хочет. Эта перемена даже принесла небольшую пользу: Вика снова начала нормально разговаривать с Катей и сохранила за ней право на долю в общем котле. Получилось, что Андрей и правда, сам того не подозревая, худо-бедно разрулил Катину проблему.

С того дня они на всех занятиях сидели вместе, вместе вечерами занимались на кухне, вместе ходили в магазин: Андрей по-джентльменски таскал Катины пакеты с продуктами. Вика быстро просекла это дело, и теперь за едой на всех ходила исключительно Катя. Она не возражала: ей нравилось проводить время с новым знакомым. С ним было на удивление легко и спокойно. Он всегда находил темы для разговоров, умел рассмешить. Катя никогда раньше не дружила с парнями, но скоро с удивлением обнаружила, что привыкла к Андрею, к его постоянному присутствию, привыкла ощущать себя под его крылом. Это было уютное чувство. Так раньше ей было уютно под ворчливой опекой энергичной Вики.

Жаль, что сегодня он уехал по каким-то делам в город. Одной на общей кухне некомфортно, да и голодный народ уже сползается. Делать нечего, надо сгребаться и топать в комнату: Оля Станюк из «В-32» уже бухнула на ее стол кастрюлю с макаронами по-флотски, недвусмысленно намекая, что пора бы освободить помещение для использования по прямому назначению.

Теперь, когда их дружба с Викой и Надей дала трещину, Катя начала задумываться: может, Ирка была права и ей не место в ветеринарном колледже? Вот соседи ходят по кухне, смеются, болтают о чем-то, а она как будто лишняя. Без Андрея это чувствовалось особенно остро. Может быть, в медицинском, куда ее хотела отправить мама, все было бы иначе? Жила бы дома…

Она принялась запихивать в рюкзак тетради и книги, но в этот момент в коридоре раздались сдавленные всхлипывания. В кухню ввалились несколько Олиных одногруппниц, причем как минимум у трех глаза были заплаканы, а одна, кудрявая светловолосая девчонка, имени которой Катя не помнила, все еще надрывно шмыгала носом. Еще одна девочка поддерживала ее за плечи:

– Ната, Натусь, ну ладно тебе, ну хватит!

В дверях образовался затор. Катя стояла сбоку, терпеливо ожидая, когда можно будет пройти, и пыталась вникнуть в происходящее.

– Что, Натали все еще рыдает? – язвительно спросила Оля, оторвавшись от своей кастрюли.

– Ну не всем же такими деревяшками быть, как ты, – задиристо возразил кто-то из группы поддержки кудрявой. – Ты еще есть можешь после такого.

– Какого такого? – Оля отвернулась к полке с посудой. – Мы этих котят в прошлом году пачками вскрывали, нет?

– То вскрыва-а-а-а-а-а-али, – прохлюпала кудрявая Наташа. – Они же уже мертвые бы-ы-ы-ы-ы-ли-и-и-и… а тут… – Она снова разревелась.

– Ну это же Крыса, Нат! – С легкой Надиной руки прозвище разошлось по всему колледжу. – Она же вообще отбитая! Спорим, она это нарочно сделала? Садистка!

– А что случилось-то? – спросила Катя, уже чувствуя, что ответ ей не понравится.

Наташа, не ответив, продолжала рыдать.

Оля со стуком поставила на стол тарелку и стакан.

– Проходили стадии наркоза. Светлана Геннадьевна на практическом занятии усыпила бездомного котенка. Короче, много шума из ничего.

– Как усыпила? – не поняла Катя. – Совсем усыпила?

– Да-а-а-а, – провыла Наташа, захлебываясь. – Она… она сказала, что нужно по… последовательно показать все ста-а-адии! И аго… агональную!.. О-о-о-ой… Он так лапками де… дергал…

– Ну и что такого? – пожала плечами Оля. Ее спокойствие казалось немного наигранным. – Этот котенок бы и так помер: не в клинике, так на улице от голода и блох. Кому он нужен? Тебе? У тебя дома сфинкс, да? Хочешь ему блох притащить или чумку? Ну чего ты воешь, Наташ, он же просто уснул! Ну, почти. И Федорова права, кстати. Вы же ветеринарами собрались быть, девочки! Думаете, никогда не придется никого усыплять?

– Ужас какой… – выдохнула Катя. Она машинально пыталась застегнуть рюкзак, но застежка все время выскальзывала из вспотевших пальцев. – Я бы не смогла смотреть…

– Придется. – Оля усмехнулась, накладывая макароны в тарелку. – У вас же завтра хирургия первой парой, так? Если вы уже прошли стадии наркоза, то завтра будет практика. Я там видела в клетке еще одного котенка, полосатого, как раз для вашей группы.

К горлу подкатила желчь. Катя, не помня себя, выбралась из душной кухни и прислонилась к холодной стене коридора. Рюкзак с учебниками глухо стукнул об пол.

Такого она даже от Крысы не ожидала. Просто взять и убить маленькое беззащитное существо! Ведь можно было показать три нужные стадии, а потом отпустить котенка к маме! Катю тошнило, хотелось то ли разрыдаться, как Наташка, то ли выскочить из общежития в противный октябрьский дождь и бежать отсюда куда глаза глядят…

– Кать, привет, ты чего тут? – Тусклый свет плафона закрыла высокая тень. Катя подняла голову и увидела Андрея. – Случилось чего?

В горле стоял ком. Хоть бы не разреветься тут.

– Там… понимаешь, Крыса…

– Что? Убила кого? – Андрей говорил с улыбкой: он, конечно, думал, что речь всего лишь о двойке или каком-нибудь унизительном замечании. В другой ситуации Катя бы обиделась, что он считает, будто она может расклеиться от такой мелочи, но сейчас ей хотелось только расплакаться. Сбивчиво и с запинками она изложила Андрею то, что узнала на кухне. Тот слушал, не перебивая, только хмурился и кивал.

– Ясно, – сочувственно сказал он, когда Катя закончила. – Ну, слушай, Ольга права, на практике всякое случается. Всех не спасешь, иногда и усыплять приходится. Стремно, конечно, но надо привыкать…

– Но это был здоровый котенок! – выкрикнула Катя. – Здоровый, которого просто так…

– С чего ты взяла? – Андрей наклонился и заглянул ей в глаза. – Он же уличный. Может, у него были какие-то пороки развития. Федорова, конечно, тот еще кадр, но все-таки не живодерка, не стала бы она…

– Стала бы! Еще как стала! Ты ее не знаешь, она садистка! – Катю трясло, из уголков глаз все-таки брызнули слезы. Она вдруг почувствовала, как Андрей обнимает ее и прижимает к себе. Темная спортивная куртка пахла сыростью и одеколоном.

– Ш-ш-ш, успокойся. – Он гладил ее по голове, прижимая к груди, как маленькую. Ощущение чужих объятий было непривычным и неловким. Катя завозилась.

– Я… я своего кота увезла в клинику на усыпление, но он был смертельно болен и очень сильно мучился, и все равно это было ужасно!

– Еще бы, – согласился Андрей. – Но это ж, блин, Кать, печальная реальность. Придется привыкать, раз выбрали такую профессию. Чаю хочешь? Или давай я тебя до комнаты провожу?

На лестнице снова затопали – кто-то, кого Катя не разглядела из-за широкого плеча Андрея, прошел мимо них и невнятно поздоровался.

Она осторожно высвободилась из рук парня:

– Да я сама дойду, ничего.

– Ты слышала, че Крыса натворила?

Вика и Надя ужинали. Леночка, как обычно, лежала на кровати, уткнувшись в телефон.

Катя кивнула. Обсуждать услышанное на кухне совсем не хотелось, но Вика явно была настроена поболтать.

– Я, наверное, в обморок упаду, девочки, – томно сказала она, откладывая надкусанный бутерброд. – Встану подальше…

– Да ну, – хмыкнула Надя, отжимая в кружку заварочный пакетик. – Раз уж такое дело, то надо все тщательно рассмотреть и законспектировать. Уж, поди, не страшнее, чем когда свинью или курицу режут.

Катю снова затошнило. Не раздеваясь, она наугад достала из тумбочки учебник и залезла к себе, наверх. Строчки расплывались перед глазами, наезжали друг на друга – смысл прочитанного сразу же терялся. Кате мерещилась закрытая на ночь клиника, клетка с двумя мисочками, маленький пушистый комочек, плачущий на белоснежной впитывающей подстилке и зовущий маму.

Ну и какой из нее ветеринар? Да такой же, как и певица. Ирка была права: нечего ей делать