До вершины оставалось футов 10, но он слишком изнемог, чтобы двигаться дальше. И тут он увидел, что частокол деревянных щитов поправили и укрепили. В нескольких шагах над головой, на кромке берега, который уже не принадлежал острову, остался отпечаток подкованного рабочего сапога, и даже в блекнущем свете можно было различить следы гвоздей в подошве. Мейтланд насчитал пять отпечатков. Возможно, дорожная служба переставила поврежденные щиты? Наверное, пока он бродил по дальнему краю острова, рабочие спускались с откоса в поисках раненого водителя или пешехода.

Солнце скрылось за жилыми кварталами Уайт-сити. На время сдавшись, Мейтланд пополз обратно в машину. Забираясь на заднее сиденье, он заметил первые признаки лихорадки. Сгорбившись в заляпанном грязью смокинге, он схватил бутылку вина, стараясь согреться. В темноте ехали машины, под указателями горели фары. Темноту прорезал вой полицейской сирены. Мейтланд ждал, что машина остановится и по откосу спустятся полицейские с носилками. В больной голове бетонный виадук и вся развязка, среди которых он оказался заключен, стали принимать угрожающие размеры. Освещенные указатели направлений кружились над головой, на них виднелись бессмысленные надписи, имена Кэтрин, его матери и сына.

К девяти часам лихорадка спала. Когда часы пик миновали и шум машин в стих, Мейтланд вернул себя к жизни несколькими глотками вина. Сев на переднее сиденье, он уставился на залитый дождем приборный щиток, прикидывая, сколько соображения и сил еще у него осталось. Он еще в состоянии придумать средство, как выбраться с этого острова. В полумиле на запад сверкали огнями жилые кварталы, где сотни семей заканчивали свой ужин. Любая из них могла ясно увидеть костер или вспышку.

Мейтланд посмотрел на огненную дугу от брошенного под откос окурка из проезжавшей машины. И тут до него дошло, что он буквально сидит на сигнальных средствах, которых хватило бы осветить весь остров.

Сдерживая возбуждение, Мейтланд посмотрел на покатую поверхность бензобака. Он отодвинул кожаную сумку и набор с инструментами и начал колотить по ней раздвинутыми зубьями разводного ключа. Отлетавшие кусочки эмали кололи руки, и под слоем краски в темноте начал проблескивать металл. Толстая сталь под ударозащищенной рамой оказалась слишком прочной, чтобы пробить ее, и Мейтланд швырнул ключ в грязь под ногами. По туннелю виадука приближалась машина, и свет ее фар прочертил дугу в 20 футах над головой. Мейтланд опустился на землю и засунул голову под заднее крыло, ища с нижней стороны бензобака сливное отверстие.

Как же поджечь машину, спрашивал он себя. Клише в тысячах фильмов по телевизору. Сидя в сумерках у бензобака, он пытался вспомнить подробно хоть один эпизод. Если открыть сливное отверстие, горючее вытечет на сырую после дождя землю и через несколько минут испарится. Кроме того, не было спичек. Необходима какая-то искра. Мейтланд через плечо посмотрел на темный корпус автомобиля. Он представил в голове электрическую систему – высоковольтную катушку, новый аккумулятор, распределитель с прерывателем… Хотя фары и тормозные фонари разбились, с точки зрения электричества машина была жива.

Прикуриватель! Кое-как встав на ноги, Мейтланд заполз на место водителя. Включив зажигание, он проверил приборы на щитке и увидел, как они засветились в темноте. Он нажал на прикуриватель. Через десять секунд тот выскочил прямо в ладони. Красное свечение согрело изодранные руки, как кусочек солнца. Когда огонек погас, Мейтланд лег на спину и несколько секунд поспал.

– Кэтрин… Кэтрин… – Вслух бормоча ее имя, он нарочно не давал себе заснуть, играя на чувствах вины, враждебности или привязанности, какие мог вызвать в себе. Держа в руке гаечный ключ, он вылез из машины, отбросил в сторону водосборник, поднял капот «Ягуара» и заглянул в двигатель.

– Топливный насос… так.

Мейтланд постучал ключом по стеклянному конусу насоса. На пятом ударе, когда он уже был готов сдаться, стекло треснуло. Мейтланд сбил осколки, и бензин залил двигатель и стал капать на землю. Опьяненный его парами, Мейтланд оперся на двигатель, облегченно и изнеможенно качая головой, и постарался успокоиться. Через несколько минут он будет спасен, вероятно, уже будет на пути в больницу…

Мейтланд снова залез на место водителя и включил зажигание. Свет на приборном щитке и мягкое свечение в кабине отражались в лацканах его заляпанного смокинга. Из бардачка Мейтланд достал карту Лондона, свернул ее в двухфутовый жгут и, удовлетворенный, повернул ключ зажигания, запуская стартер. Механизм загудел, проворачивая двигатель, и автомобиль затрясся. Питаемый из резервуара в поплавковых камерах карбюратора, двигатель чуть было не завелся. Отпустив стартер, Мейтланд едва ли не почуял запах бензина, выкачиваемого насосом из бензобака и текущего через разбитый стеклянный колпачок. Было слышно, как бензин плещется на землю под машиной. Мейтланд запускал стартер секунд 30, пока кабина не заполнилась бензиновыми парами.

– Теперь осторожно… Вокруг много электричества… Здесь можно зажариться в шкварку…

Через открытую дверь свесив ноги наружу, он включил зажигание и нажал на прикуриватель. Когда тот подскочил, Мейтланд вытащил его из щитка, повернулся на сиденье и зажег бумажный жгут, потом выбросил прикуриватель и вылез на землю с костылем в левой руке, держа над головой горящий жгут.

Оказавшись в шести футах от машины, Мейтланд улегся на мокрую траву. Из мокрого двигателя тек бензин, между колес уже образовалась лужа. Прикрыв лицо одной рукой, Мейтланд метнул горящую карту в машину.

Неистовый огненный шар разорвал темноту, на мгновение осветив полукруг машин на автомобильном кладбище. Двигатель ярко вспыхнул, разбрызгивая бензин в разные стороны. Лужи разбрызганного бензина сами горели рядом с машиной. В свете огня Мейтланд видел стену травы вокруг, и стебли наклонились вперед, как внимательные слушатели.

Из-под поднятого капота «Ягуара» поднялся темный густой дым от горящего бензина. Первые машины, выехавшие из туннеля на виадуке, уже затормозили. Два водителя шли рядом по автостраде, глядя на яркое пламя. Мейтланд, опираясь на костыль, заковылял к ним. Два раза он упал, но каждый раз снова поднимался на ноги.

– Стойте!.. Остановитесь!.. Минутку!…

Сверху пронесся самолет, в затянутом дождливыми тучами небе пульсировали его посадочные огни. Пилот заходил на посадку в лондонский аэропорт, и шум четырех огромных турбовинтовых двигателей заглушал крики. Скача, как ожившее пугало, Мейтланд увидел, что машины отъезжают. Языки пламени уже опадали по мере выгорания топлива. Получился вовсе не длительный пожар, на который рассчитывал Мейтланд; огонь в уже выгоревшем двигательном отделении скорее напоминал большую печь, открытую жаровню вроде тех, какими пользуются рабочие на свалке. От подножия откоса виднелось лишь яркое свечение, отражавшееся от перевернутых обломков машин.

Охрипший и уставший Мейтланд торопливо доковылял до откоса и по инерции сделал несколько шагов по склону. Он уже хромал обратно вниз, когда наверху, прямо над ним, затормозил американский седан. Водитель, молодой парень с длинными, до плеч, светлыми волосами, жевал бутерброд. В свете последних языков пламени от «Ягуара» он сверху посмотрел на Мейтланда. Когда тот сделал умоляющий жест, уже не в силах кричать, парень помахал в ответ, выбросил бутерброд и, нажав на акселератор, скрылся вместе с машиной в темноте.