То ли предложение взять все подействовало, толи красноармейцы оказались не такими уж злыми, но песик благополучно провез«золотой запас». Стоит ли говорить о том, что собачку дед потом называл неиначе как «мой спаситель» и баловал чрезмерно.

Так Корзинкин осел в Париже и принялся весьмаудачно заниматься бизнесом. В семье всегда говорили по-русски, поэтому Базиль,или Василий по-нашему, приезжая в Москву, никому не казался иностранцем. Да иСюзетта за два десятилетия брака поднаторела в родном языке мужа и стрекоталакак сорока, практически без акцента. Но сейчас она в страшном волнении верещалана французском, проглатывая окончания и предлоги.

– Даша, Базиль пропал!

– Куда попал?

– Не попал, а пропал, ты чемслушаешь! – возмутилась Сюзетта.

Оказалось, что вот уже три недели, какКорзинкин уехал в Москву. Базиль владеет крупным издательством «Голос». Долгиегоды поддерживал советских диссидентов, поэтов, писателей, печатая запрещенныев СССР произведения. После перестройки переключился на издание современныхроссийских авторов, отдавая предпочтение молодым, открывая новые имена.

Последнее время Базиль зачастил в Москву – унего были там какие-то дела, связанные с бизнесом. Но никогда не задерживалсянадолго. В этот раз отсутствовал почти месяц. К тому же Корзинкин нежно любитСюзетту и, где бы ни находился, в одиннадцать вечера по парижскому временивсегда звонит жене и желает спокойной ночи. Но последнюю неделю никаких звонковне поступало. Сюзетта испугалась и попробовала найти человека, с которым Базильвел дела. Но женский голос ответил, что хозяев уже неделю нет дома. Тогдастрашно обеспокоенная Сюзи связалась с гостиницей «Интурист», где Базиль снималномер. Ей сообщили, что господин Корзинкин отбыл на родину, в Париж, семь днейназад.

И вот теперь, трясясь от ужаса, она кричала втрубку:

– Даша, попробуй найти хоть какие-нибудьследы! Мне не доехать.

К сожалению, у Сюзетты такой полиартрит, чторуки и ноги похожи на птичьи лапы и передвигается она с трудом. Лет женщиненемного, мы одного возраста, но болезнь сделала ее почти инвалидом.

– Конечно, все будет в порядке, –принялась я утешать подругу, – говоришь, гостиница «Интурист»? А как зовутмужика, с которым он встречался в Москве?

– Никитин Алексей Иванович, хозяиниздательства «Свеча», – сообщила Сюзи, и связь прервалась.

Я принялась тыкать пальцем в мобильник, нобесстрастный женский голос без конца повторял: «Абонент находится вне зоныприема».

Я присела в небольшом кафе при магазине ипопыталась собрать в кучку расползающиеся, словно муравьи, мысли. Базиль связанс этим Никитиным! Вот это да! Ведь именно его я обнаружила вчера мертвым вбагажнике «Вольво».

Один убит, а другой пропал!

Снова затрещал телефон, и я нервно закричала:

– Говори, Сюзи.

Но это оказался Котов.

– Ты что, мне это сокровищеподарила? – возмущался стилист. – Приезжай немедленно, здесь народаполно.

Наплевав на шторы, я покатила в салон.

Котов и впрямь постарался на славу. Уж незнаю, какие усилия он приложил для достижения цели, но Галка смотрелась болеечем прилично. Лицо приобрело благородный матово-белый оттенок, а веснушкипропали неизвестно куда. Глаза, подкрашенные умелой рукой, неожиданнозасверкали, рот стал четким и аккуратным, брови приобрели иную форму… Но самаяневероятная метаморфоза произошла с волосами. Кудри, ранее напоминавшиепрошлогоднюю солому, были аккуратно подстрижены и красивой шапочкой облегалиголову. Цвет их остался по-прежнему рыжим, только оттенок другой – не меднаяпроволока, а свежая морковь.

После всех изменений Галя стала походить намолодую, но, к сожалению, чрезмерно полную женщину.

– Значит, так, – сообщил Леня,вручая мне километровый счет, – слушайте сюда. Самое красивое у даннойдамы – ноги, поэтому никаких домашних тапочек и удобненьких мокасин. Толькокаблуки.

– Да я никогда на них не ходила, страшнонеудобно, – попробовала сопротивляться гостья.

Но она не знала, с кем имеет дело. Робкиепопытки Котов подавил в зародыше.

– Только каблук. Станешь повыше, и жопаменьше покажется. Краситься запомнила как?

Верещагина кивнула, не в силах выдавить нислова.

– Купи ей грацию, – крикнул намвслед Леня, – и затяни жиры потуже, а еще лучше, если бабенка не пожретнеделю-другую…

Это точно. У меня была тетка, полька по имениКристина, сестра отца. В 1941 году бедняга попала в лагерь смерти «Освенцим» иухитрилась выжить в нечеловеческих условиях. Тетя Кристина обладаласвоеобразным юмором и не терпела разговоров про диеты. Когда в ее присутствиизаводили песню: «ничего не ем, а все равно толстею», старая дама сдвигала очкина кончик носа и заявляла:

– В нашем бараке тучных не было.

Впрочем, иногда она становилась совсем ужкатегоричной и советовала:

– Жри меньше, должно помочь.

Провожаемые любезным напутствием стилиста, мыотправились домой. Измученная наведением красоты, Галя отказалась от обеда и,выпив только стакан кефира, пошла наверх.

И тут позвонила Алена. Новости выливались изнее буквально потоком.

– Нашла страшно милого мужика, –щебетала она, очевидно, одновременно жуя орехи, потому что в мембране слышалосьпочавкивание и похрустывание.

Кандидат и впрямь казался замечательным. Околосорока лет, доктор наук, безумно талантлив, никогда не имел жены и к тому жееще и круглый сирота. По мне, так такое случается только в сказках, поэтому тутже спросила:

– Как познакомим?

– Все чудесно складывается, –заверещала Алена, – пригласишь его к себе пожить месячишко. В твоем замкеместа на всех хватит!

– С какой стати он вдруг ко мне поедет?

– Говорю же, – радостно тарахтелаподруга, – все просто чудненько. У него сгорела квартира, сейчас тамремонт, находиться в помещении невозможно, вот Миша и попросил подыскать емупристанище на время, чтобы недорого…

– Он что, снять не может? Пусть газетукупит!

– Слушай, – возмутиласьАленка, – ты хоть знаешь, сколько получает сотрудник в Курчатнике?!

– Нет!