пророка Мухаммада. Позади стояли стражники. Перед халифом натягивали занавес, который поднимали, когда в приемную залу входили вельможи.

Черный цвет считался цветом династии Аббасидов, он был принят ими в знак траура по главе их рода имаму (предстоятелю, руководителю) Ибрахиму, убитому последним омейядским халифом Марваном ибн Мухаммадом. Мусульмане придавали очень большое значение наличию у халифа посоха, перстня и бурды-плаща пророка Мухаммада. Недаром Марван ибн Мухаммад, окруженный аббасидскими войсками недалеко от местечка Бусир в Верхнем Египте, видя свой близкий конец, зарыл эти знаки халифского достоинства в песок, чтобы они не достались правителям из новой династии. Регалии были найдены только благодаря содействию одного из слуг убитого Марвана.

Входя в залу, где восседал халиф, придворный должен был приветствовать его фразой: «Мир тебе, о Повелитель верующих! Милость Аллаха тебе и его благословение!» К халифу было принято обращаться на «ты», «ибо это самое ясное, убедительное и предпочтительное обращение». С 30-х гг. X в. вошел в употребление обычай целовать перед халифом землю, однако такое раболепие было первоначально чуждо свободолюбивому духу арабов-бедуинов и появилось, видимо, не без влияния иранского дворцового ритуала. В знак особого расположения халиф протягивал руку для поцелуя. Царедворец должен был являться в опрятной одежде, источая аромат дорогих благовоний. Под дорогие одеяния следовало надевать стеганую ватой джуббу (фуфайку), чтобы запах пота не доставлял халифу беспокойства. Перед приемом у Повелителя верующих надо было обязательно почистить зубы. Вельможи входили к халифу степенной походкой, разговаривали с ним тихим голосом, обращались к кому-либо другому только с его разрешения. Знатоки придворного церемониала считали первейшим достоинством царедворца внимать во время приема только халифу и смотреть только на него, несмотря ни на что.

То же самое советует и Масуди читателям своих сочинений. В подтверждение этому он приводит в «Золотых копях» следующий пример «хорошего тона» в обращении с халифами. Однажды некий знатный вельможа Йазид ибн Шаджара гулял в саду с первым омейядским халифом Муавией ибн Абу Суфианом (661—680). Муавия рассказывал Ибн Шаджаре о том, как его отцу Абу Суфиану удалось остановить сражение, которое разгорелось между арабами еще до ислама. Ибн Шаджара слушал халифа со всевозможным вниманием. Вдруг неизвестно каким образом Ибн Шаджаре в лоб угодил камень, который ударил его так сильно, что по лицу и бороде царедворца потекла кровь. Несмотря на это Ибн Шаджара даже не изменился в лице и дослушал историю Муавии до конца. Видя кровь на лице своего спутника, Муавия спросил, что с ним и почему он не жалуется на боль. Ибн Шаджара ответил, что рассказ халифа был столь занимателен, что он даже не заметил, что с ним творится что-то неладное. Тогда Муавия отпустил Ибн Шаджару, богато его наградив. Масуди считал, что монархов надо обязательно слушать очень внимательно, даже если знаешь то, что они говорят, ибо такое поведение является признаком благовоспитанности. По мнению нашего автора, сердце властителя завоевывают два качества — кротость во время его гнева и внимание к его речи. Поэтому, если кто-то желает добиться благорасположения халифа, ему следует благоговейно внимать.

Важную роль в дворцовом церемониале аббасидских халифов играл хаджиб, обязанностью которого было вводить к Повелителю верующих посетителей. Хаджиб должен был быть зрелого возраста — от тридцати до пятидесяти лет, приветливым в обхождении, опытным в делах. Идя на церемонию, хаджиб одевался в черный кафтан, повязывал черную чалму и опоясывался мечом.

Иногда халиф, окруженный свитой, выезжал в город. Для этого случая подбирали чистокровных отборных коней. Впереди ехал трубач. Знаменосец держал черное знамя, на котором белыми буквами было написано: «Мухаммад — посланец Аллаха». Сопровождающие ехали так, чтобы защищать халифа от ветра и зноя солнечных лучей. Зеваки со всего Багдада собирались поглазеть на потомка дяди пророка Мухаммада.

Очень важную роль в жизни обитателей Дар ал-Хилафы играла одна существенная сторона дворцового церемониала, возможно, наименее официальная, — ночные пиршества халифа с его сотрапезниками, иначе говоря, собутыльниками, — надимами. Безусловно, сам халиф развлекался таким образом, в то время как для надимов ночные бдения у Повелителя верующих были самой настоящей службой, за которую они получали фиксированное жалование. В качестве надимов у халифа служили ученые и литераторы, которые отличались хорошими манерами, остроумием, знали много стихов и анекдотов старинных и современных им поэтов, сами умели сочинять стихи или отличались какими-либо другими достоинствами. Нередко для образованного человека — адиба — служба в качестве надима-сотрапезника у халифа или какого-нибудь другого влиятельного лица была единственным источником существования. Часто надимами халифам служили действительно замечательные деятели арабо-мусульманской культуры. Одним из таких был друг и учитель Масуди Абу Бакр Мухаммад ибн Йахйа ас-Сули (ум. ок. 946 г.). Сули учился у крупнейших филологов Салаба и Мубаррада. Он был одним из знаменитых шахматистов своего времени, благодаря чему и оказался при дворе халифа Муктафи (902—908), страстного любителя шахмат. Однажды состоялся матч между Сули и другим видным шахматным игроком той эпохи — Маварди. Первоначально, как сообщает Масуди, халиф держал сторону Маварди, которого он хорошо знал и манерой игры которого восхищался. Однако вскоре проявилось превосходство Сули, и Муктафи стал «болеть» за нового шахматиста. Впоследствии Сули составил специальное сочинение об аббасидских халифах, в котором он уделил особое внимание властителям, с которыми ему лично довелось общаться. В этом сочинении Сули подробно пишет о личной жизни халифов, о том, как проходили ночные застолья, на которых присутствовали надимы. Фактически «История Аббасидов» Сули является одним из первых арабо-мусульманских сочинений мемуарного жанра.

Надо сказать, что во времена Масуди шахматы получили широкое распространение в Халифате, прежде всего, конечно, среди знатных лиц. Видимо, арабы унаследовали эту игру от иранцев, к которым она, в свою очередь, попала прямо со своей родины — из Индии. Воспоминание о том, что родина шахмат — Индия, сохранилось и в арабо-мусульманское время. Масуди, например, сообщает, что изобретателем этой игры является легендарный индийский царь Балхит, который придумал шахматную доску и фигуры, соответствующие небесным телам. Шахматы, изобретенные Балхитом, были волшебными, и с их помощью царь мог разгадывать замыслы своих врагов. Подробно описывает Масуди также и шахматные доски, существовавшие в его время, сообщает интересные сведения о том, каким образом проводились шахматные состязания. Оказывается, шахматисты во время игры подогревали свой спортивный пыл различными шутками, анекдотами и смешными стишками, которые, по мнению Масуди, помогали им добиваться успеха.

Вернемся, однако, к багдадским халифам и их сотрапезникам. Все тот же Сули оставил описание того, как проходили беседы халифа Ради (934—940) с его надимами. Первоначально все присутствующие читали хвалебные стихи в честь Повелителя верующих. Затем Ради начинал