том числе и в Багдаде, была и остается до настоящего времени лавка-дуккан, которая представляет собой достаточных размеров комнату, выходящую на улицу. Граница между лавкой и улицей весьма зыбка, так как часть товаров лежит прямо на земле. Владельцы лавок сидели там с утра до вечера, даже не отлучаясь домой на обед — еду приносили торговцу прямо из соседних трактиров.

Наиболее престижными и доходными являлись профессии, связанные с производством и продажей предметов роскоши — ювелирных изделий, дорогих тканей, специй. Пословица того времени гласила: «Самая лучшая торговля — это торговля батистом, а самое лучшее ремесло — обработка кораллов». Несколько менее почетным считалось торговать зерном. Еще ниже на ступенях иерархической лестницы профессий восточного базара стояли гончары, кожевники и, наконец, мясники.

Хорошо известно, что мусульманское право запрещает взимание ссудного процента — риба. Если бы это положение шариата действительно воплощалось в жизнь, то многие торгово-финансовые операции было бы просто невозможно осуществить. Как же реально функционировала торговля в арабо-мусульманском мире? С одной стороны, в качестве ростовщиков нередко выступали иудеи, на которых их религия не накладывала подобного запрета, а с другой стороны, сами торговцы-мусульмане находили способы обойти это правило.

Всякий, кто имеет хоть какое-то представление о восточном базаре, знает, что одной из наиболее ценимых там черт является умение красиво и с достоинством торговаться. Так было и во времена Масуди. Продавец и покупатель долго примеривались друг к другу, покупатель мог несколько раз отойти от товара, к которому приценялся, но в конце концов, если вещь была действительно нужна и нравилась, обе стороны сходились на обоюдно приемлемой цене, ударяли по рукам и громогласно заявляли о том, что сделка состоялась: продавец кричал, что он продал товар, а покупатель — что купил. Без этого акт купли-продажи считался недействительным.

Коренное отличие средневекового Ближнего Востока от средневекового Запада заключалось в том, что город на Востоке никогда не был, да так и не стал, носителем зачатков новых, буржуазных отношений, развитие которых привело в Европе к смене феодальных отношений капитализмом. Горожане в арабо-мусульманском мире не были организованы как сословие. У них не имелось цеховых организаций, подобных тем, которые существовали в городах Западной Европы. Соответственно, на Востоке не было и муниципальных институтов, при помощи которых жители городов могли бы отстаивать свои права. «Главой» того или иного города считался наиболее состоятельный, уважаемый и влиятельный его житель — раис или шейх, который представлял город перед чиновниками государственной администрации и благодаря тому авторитету, которым пользовался среди горожан, обеспечивал бесперебойное поступление налогов в государственную казну. Контроль за торговлей осуществляли правительственные чиновники, которые подчинялись правителю (наместнику) округа, куда входил тот или иной город. По-арабски наместник назывался «вали» или «амир». Наместнику подчинялись сборщики налогов и начальник полиции (сахиб аш-шурта). Важным постом в аппарате городского управления был пост мусульманского судьи — кади, обязанностью которого было разбирать тяжбы между горожанами по поводу имущества, заниматься разделом наследства, исполнять роль нотариуса и хранителя вкладов. Как и раис, кади выбирался властями из наиболее влиятельных и сведущих в шариате жителей города. Помощниками кади были постоянные свидетели — шухуд, нечто вроде присяжных заседателей. Что касается собственно Багдада, то его восточная часть управлялась непосредственно халифом, а западная — особым чиновником. Эта должность считалась весьма почетной, но чрезвычайно трудной.

Непосредственно за ходом торговли на базаре надзирал мухтасиб. Он следил за тем, чтобы меры и веса отвечали установленным стандартам, чтобы торговцы и покупатели не обманывали и не оскорбляли друг друга. Первоначально мухтасиб избирался самими торговцами и ремесленниками, но с начала X в. эта должность также превратилась в чиновничий пост. За порядком на рынках и в других общественных местах следили полицейские, носившие на поясе длинные ножи. По ночам — до начала утренней мусульманской молитвы — по Багдаду ходили специальные полицейские патрули.

Утехи багдадского простонародья

Базар был не только центром торговли, но и центром народной жизни и народной культуры Багдада. Здесь, прямо среди торговых рядов, возвышались мечети, в которых торговцы и ремесленники молились до, во время и после трудового дня Мечети были не только чисто культовыми сооружениями. Они выполнял также и весьма важную политическую функцию. По пятницам в мечетях собиралось практически все взрослое мужское население Багдада. Здесь слушали проповеди, в которых почти всегда говорилось о важных политических вопросах того времени, и нередко собрания мусульман в мечетях заканчивались широкими народными восстаниями. Всего же в Багдаде в начале X в. было около 27 тыс. молитвенных мест.

Недалеко от базаров помещались и своеобразные городские клубы — бани-хаммамы. Во время Масуди в Багдаде было около 10 тыс. бань. Многие хаммамы были богато украшены стенными росписями и мозаикой. Масуди сообщает, что довольно часто там можно было увидеть изображения фантастической птицы грифа, на которой, согласно мусульманским преданиям, летал по небу Искандер Зу-л-Карнайн — Александр Македонский. Именно из-за этих изображений ревнители чистоты ислама относились к посещению бани с большой неприязнью и подозрительностью.

Здесь же, на базарах, выступали бродячие артисты и исполнители произведений так называемой народной литературы. Дело в том, что средневековая ученая литература, главным образом поэзия, которая ориентировалась на доисламские, аравийские образцы, была мало понятна широким слоям горожан, которые зачастую были неграмотными и уж во всяком случае весьма слабо разбирались в тонкостях грамматики арабского литературного языка — ал-фусха («наикрасноречивейшего»). Поэтому, видимо, хотя данные об этом весьма скудны, на ранних этапах распространения арабского языка в качестве разговорного в городах арабо-мусульманского мира возникает специфическое городское народное словесное творчество — поэзия и проза. Наиболее известным памятником этой литературной традиции является знаменитый сборник сказок и новелл «Книга 1001 ночи», переведенный с арабского на многие языки мира, в том числе и на русский. Кстати, Масуди — первый арабо-мусульманский автор, который упомянул это сочинение. В «Золотых копях» Масуди мы также впервые находим упоминание об одной из героинь плутовских новелл «1001 ночи» Далиле-Хитрице. Существовали не только сборники относительно коротких новелл, но и длинные романы о похождениях доблестных арабских витязей, печатные издания которых занимают много томов.

Масуди приводит интересный рассказ о приключениях одного уличного актера в халифском дворце во времена Мутадида, который, как мы уже говорили, славился необузданной жестокостью. Вот как повествует наш автор:

«Жил в Багдаде человек, который рассказывал людям на улицах занимательные истории о смешных и забавных происшествиях. И звали его Ибн ал-Магазили. Он был таким искусным рассказчиком, что всякий, кто его слышал, не мог удержаться от смеха. Вот что он однажды поведал.

“Было это во время правления Мутадида. Я стоял у ворот