— Ну и напиши, что книга — полный отстой. Дарьявыпустила струю дыма мне прямо в лицо и прищурилась:

— Слушай, а почему бы тебе это не написать?

— Мне?!

— А что? Тряхни стариной, у тебя ведь неплохополучалось когда-то. Выспишься на этой твари как следует. Народ тащится, когдараспинают его любимцев, это часть игры… Больших денег, конечно, не обещаю, ноесли ты понравишься главному… Это шанс.

— Я так не думаю…

…Остаток дня мы с шумом и гиканьем носились по разомлевшейМоскве, пили кагор в каких-то кафешантанах и текилу в каких-то кабаках. Двараза меня вытошнило, два раза Дарью останавливали гаишники, и два раза ейудалось от них откупиться. Как мы добрались до Дашкиной квартиры, я не помнила.Но первое, что увидела, когда проснулась на следующее — отнюдь не прекрасное —утро, оказалось книгой Аглаи Канунниковой.

Книга лежала на полу у изголовья моей кровати.

Я свесила вниз голову, трещавшую по швам от непомерныхвчерашних возлияний, и едва подавила в себе рвотный рефлекс.

Никогда больше не буду мешать текилу с кагором! Ссегодняшнего дня — только минеральная. Ныне, присно и во веки веков.

Пока я торжественно клялась себе в этом, на пороге возниклаДарья с пакетом кефира в руках.

— Ну, как себя чувствуешь? — спросила она. Якрасноречиво застонала.

— Выпей, — она присела на краешек кровати ипротянула мне кефир. — Сразу полетает.

Полегчало не сразу, а минут через пять. Но за это время яуспела завещать Дашке чешскую швейную машинку “Минерва”, мою единственнуюкормилицу. И богато иллюстрированное пособие “Шитье — сто один секрет”.

— Не майся дурью, — окоротила меня Дарья. —Лучше сунь два пальца в рот.

Произнеся эту фразу, она выразительно посмотрела на книжкунеизвестной мне Аглаи Канунниковой.

— Может, в тазик будет сподручнее? — дрожащимголосом спросила я.

— Не думаю.

Приступ тошноты прошел, и ко мне снова вернулась способностьсоображать. А вместе с ней пришло раскаяние: последний раз я так безобразнонапилась по случаю защиты диплома.

— Журналистского диплома, — уточнила Дарья. —Журналистского! Мое вчерашнее предложение остается в силе. Я сейчас убегаю, аты полистай опус нашей священной коровы. Может, что-нибудь в голову и придет.Жратва в холодильнике. И не пей много кефира, там тоже есть градусы. Учти, чтовечером мы приглашены на коктейль.

— Куда?

— На коктейль. В одну симпатичную галерею. Недавнооткрылась. Це.

"Це” означало “целую”. В более широком смысле:

"Будь здорова, не кашляй, водки не пей и не спи с кемпопало”.

— Це-це, — ответила я и снова рухнула на кровать.Двужильная, закаленная в бесконечных московских попойках Дашка умчалась поделам своего “Роад Муви”. Я осталась одна и только теперь вспомнила, что освинствах Бывшего и о моей плачевной участи мы так и не поговорили. Ипредстоящий рейд на коктейль вряд ли ускорит этот разговор.

Но, черт возьми, именно этого я и хотела: устроить большойсквозняк в голове. Уж он-то наверняка выдует все мысли о Бывшем. Так что даздравствуют Москва, Дашка и симпатичные галереи!.. Да здравствует большаяпрогулка!

Приняв этот лозунг как руководство к действию, я наконец-торасслабилась и протянула руку к томику Аглаи Канунниковой. Вопреки моимпредставлениям о подобного рода чтиве, книга вовсе не выглядела экстремально.Никакого оберточного глянца, никаких анилиновых красок, никаких блондинок скинжалом, зажатым в расселине груди. Напротив, обложка являла образецсдержанности, да и название не было таким уж кроваво-разнузданным: “Такси дляангела”.

Я посчитала это хорошим знаком и углубилась в изучениетекста.

…Чтобы спустя четыре часа перевернуть последнюю страницу.

Нельзя сказать, что книга ошеломила меня. Или как-тоособенно потрясла. Это был добротный, совсем не плохо написанный детектив снеобходимым минимумом крови и таким же необходимым минимумом психологии. В нембыло так же удобно, как и в разношенных комнатных тапках, где каждый палец икаждая мозоль на месте. Удобно — не более того. И все же, все же…

Год назад я перелицовывала одно старое пальто одной старойпетербургской дамы. Перелицовка заняла не так много времени — всего лишьнеделю. Но еще неделю я просто не могла с ним расстаться. Я провела у этогоромантического куска твида самые счастливые дни моей жизни (если не считатьмедовый месяц с Бывшим, который мы провели в деревне Замогилы, на берегуЧудского озера). Стыдно признаться, но я даже спала в этом пальто, чем вызваланеподдельный интерес у Бывшего, который несколько подустал от размеренной ипресной супружеской жизни.

Бывший одобрительно поцокал языком, назвал пальтишкофетишем, меня — шалуньей и предложил сходить в ближайший секс-шоп закаким-нибудь изысканным гарниром к моим “забойным твидовым фантазиям”. Секс-шопя с негодованием отвергла, но так и не смогла объяснить Бывшему, зачем мнепонадобилось пеленать тело в чужую, давно вышедшую из моды вещь.

Но какой же она оказалась уютной! Она была создана длядругого города и другой страны. Да и для другого времени тоже. Наверное, в этомпальто хорошо было мокнуть под дождем и посещать крохотные кофейни, кормитьголубей, греть руки над жаровнями, выбирать обезумевшие от нафталина безделушкина каком-нибудь “блошином” рынке.

В нем хорошо было отправиться куда-нибудь автостопом. Исойти на обочине черно-белого, как старая кинолента, времени. Но я точно знала,что никуда не отправлюсь и нигде не сойду. И от этого мое сердце наполнялосьпечалью. Светлой, ни с чем не сравнимой печалью, похожей на финал фильма“Украденные поцелуи”.

Возможно, если бы я выкупила пальто, если бы оставила его усебя, моя жизнь повернулась бы по-другому.

Но я отдала его хозяйке, жалкая неудачница.

Я прошла мимо него, как проходят мимо главной и единственнойв жизни любви. И светлая печаль забылась сама собой.

А сейчас — вспомнилась.

И всему виной была Аглая Канунникова с ее совсем некровожадным “Такси для ангела”. Но особо заморачиваться этим я побоялась. И,покончив с одной детективной интригой, переключилась на другую.

Почему Дашка так ненавидит Канунникову?

Аглая Канунникова не конъюнктурщица, кичем в этом ангельскомсредстве передвижения и не пахнет. Наоборот, в некоторых местах я дажезабывала, что читаю беллетристику. Совсем неплохая и нестыдная работа.

Я, пожалуй, смогла бы выполнить Дашкину просьбу…

Об этом я и заявила своей подруге, когда она вернуласьдомой. Но, вместо того чтобы обрадоваться, Дарья почему-то поскучнела.