class="p1">— Почему вы сами не перенесли… ну, не то, чтобы я жаловался, конечно…

Вместо ответа старик протянул руку — темная паутина крайне неохотно снялась воротника, словно уже пустила корни в покрытую катышками ткань. Гарн отшатнулся, когда маг растер ее между пальцами, и в воздухе остался горький дымок, как от спорыньи.

— Понял теперь? Темный граф-то времени зря не теряет. Почитай, весь дворец уже этой дрянью окутан. Подожди недельки две — оно и внутрь проникнет.

— Точно! А я все думала, отчего в покоях дышать нечем, — Гунни даже прихлопнула себя по лбу. И вскочила, поворачиваясь то так, то эдак. — А на мне, на мне нет ничего?

— Не переживай, скоро он и на тебя обратит внимание, — заверил ее Фафнир. — Шутка ли, золотая птица. Живьем с тебя перышки-то сдерет!

— Страсти-мордасти какие, — отозвалась девушка, как ни в чем не бывало усаживаясь за стол и принимаясь за горячие блинчики. Тетушка Бузина, облачившись в расшитый шелковыми птицами фартук, хлопотала у печи. Пусть она и не вмешивалась в беседу, но все эмоции читались на лице, и по тому, как она в сердцах шлепала на широкое блюдо очередную порцию оладушек — которые мгновенно разлетались, с медом и вареньем из черемухи.

Деревянный стол не смогли бы обхватить трое человек — по словам Грёнхен, раньше на месте пня росло многовековое дерево, вокруг которого и образовалась чудесная поляна. Всякий, кто приходил сюда с плохими мыслями, оборачивался в камень — их россыпи тянулись отсюда до самого болота, где покрытые тиной болотницы использовали их для своих пивоварен.

— Раз так, то я, пожалуй, тут с вами останусь. Помирать мне еще рано, — резонно заметила шутиха, когда на столе появилась кастрюля с гречневой подливкой и рассыпчатой кашей. — И Ханна по мне соскучилась, правда ведь?

— А что с Агнеттой?

Взгляд Гунни заметно погрустнел.

— Жалко ее. Она одна, а их всех… много!

— А короля тебе не жалко? — проворчал Фафнир. Девчонка в ответ лишь показала ему язык.

— Король спит без просыпа, что ему станется? Проснется, как Спящая Красавица — а все недруги уже перемерли давно!

— Ничего, теперь-то все будет иначе… — маг поймал красноречивый взгляд Коори, которым тот обменялся с шутихой. — Что, смотрю, на меня уже никто не рассчитывает?

Он в сердцах поставил на стол какую-то бутыль, сплошь облепленную ракушками. Начищенные соусники и вазочки вокруг нее тут же подернулись странной голубоватой пылью.

— Убери мусор со стола! — замахнулась на него полотенцем Бузина. А фейри, вытянув шеи, с любопытством рассматривали оставленный ржаво-красный след, прожегший скатерть до самого дерева.

— Ничего себе…

— Ох, прости, — Гунни преспокойно взяла салфетку и пододвинула к себе поближе масленку с нежно-желтым маслом. — А мы уж все думали, что ты того — на пенсию собрался. Уж больно в прошлый раз ты хорошо драпал, аж пятки сверкали!

— Я… да я… — от возмущения Фафнир чуть не выпустил из рук склянку. Судя по перепуганному лицу Гарна, последствия могли быть не их приятных. — Да не родился еще на земле тот, кто мог бы со мной тягаться!

— На земле — возможно, — Коори задумчиво наматывал на палец отросшую за лето прядь. — А вот под землей…

— Точно, прямо с языка снял! — щелкнула пальцами Гунни. — А вообще самый лучший совет — свой собственный, так что держался бы ты от этого графа подальше. Не ровен час…

Где-то далеко, словно бы в подтверждение ее словам, ухнул раскат грома. Устроившийся на коленях у Ханны бурундук с раздутыми щеками тут же скатился в траву и шмыгнул в свою норку. Свейн откашлялся.

— Надо бы одежду развесить, намокнет еще под дождем, матушка ругаться начнет… — стряхнув крошки с рубахи, принц бросил себе в чашку еще один кусок сахара и в недоумении уставился на уплетающего за обе щеки густой наваристый суп Ларса.

— Чего прохлаждаешься? Мне, что ли, прикажешь этим заниматься?

— Почему бы и нет? — зеленый побег выхватил поджаристую плюшку прямо из-под носа, второй пребольно ухватил принца за ухо.

— К слову, мы ведь так еще и не решили насчет той ящерки!

Засуха

Он мог бы и не привязывать ленту — высохшая почва вокруг закопанной игрушки набухла, прямо чистый чернозем. За какую-то неделю пустырь превратился в плодородное поле, и местные уже успели посадить овес. Что и говорить, местный крестьянин своей выгоды не упустит.

Взгляд графа остановился на шесте, к которому был привязан зарезанный петух. Вороны уже расклевали безжизненную тушку, и Эмма брезгливо поморщилась, придерживая руками полы широченной шляпы.

— Неделя, целая неделя. Сколько еще прикажешь ждать? Что, так сложно выманить мальчишку из леса?

Складки ее нового наряда удивительно походили на листья капусты с болтающимися метелками овса, чудесным образом выросшего за одну ночь. Чудеса, колдовство — местные крестились и бормотали молитвы, подкрепляя слова жертвами. Вера и мракобесие в одном флаконе. Как же, однако, легко будет управлять их неокрепшими умами.

Гораздо проще, чем собственной твердолобой сестрицей.

— Ты обещал мне, обещал! — она то и дело срывалась на крик, мало заботясь об остановившихся неподалеку стражниках. Кучер, делая вид, что осматривает упряжь, ловил каждое их слово.

— Ты обещал не трогать лес. Там охотился наш пра-прадед, забыл? У бабушки была горжетка из горностаев, я хочу себе такую же!

— Вот же ненасытная тварь, — пробормотал про себя Хокан, растирая между пальцами чуть влажную землю.

— Я не о тебе, а о чудище, — улыбнулся он, с удовольствием глядя на залившееся свекольным цветом лицо. — Подумать только, иссушило уже две рощи, и все никак не успокоится. Хорошо еще, что умеет делиться.

Деревянная фигурка чудо-зверя делилась на две части. Мать и детеныш. Большая часть разгуливала по лесу, а закопанная в поле вторая передавала в землю всю собранную влагу. Удобно. Нет лучшего способа справиться с врагом в засушливой Африке, чем закопать у того под носом деревяшку и отвести воду.

— Местные мне еще спасибо скажут, — посмеивался граф про себя, разглядывая щебечущих на пашне воробьев. — К слову, давненько было не видать нашей пташки.

— Ты о той дурочке? — Эмма по-лошадиному фыркнула, благо что пухлые губы могли позволить себе любые вольности. Не по этой ли причине ни один из кавалеров так и не решился на заветное признание?

— Смотрю, тебе все же удалось с ней пообщаться. Мне она показалась удивительно шустрой.

— Она мне сказала, что я жирная. Мне! Что под юбками у меня не две ноги, а целая дюжина, раз я всю комнату обставила коробками с обувью, —