– Четыре с половиной миллиона евро за куклу? – не поверилизумленный начальник полиции. – Или вы решили пошутить таким образом?

– Я могу принести страховое свидетельство, – сообщилДикинсон.

– Четыре с половиной миллиона, – повторил ди Фигейреду, –черт возьми! А если она даже не привозила ее на остров?

– Она предъявила ее на таможне, чтобы задекларироватьофициально, – пояснил Дикинсон, – и показывала здесь некоторым делегатамконференции.

– Она была настолько богатой женщиной? – уточнил начальникполиции.

– Ее состояние оценивалось в двести сорок миллионовдолларов, – гордо сообщил Дикинсон, – в последние годы она иногда жаловалась насердце и поэтому решила подарить эту уникальную куклу своей племяннице. Дочерисвоей кузины. Их матери были сестрами.

– Может, она передумала и решила подарить эту куклу кому-тона нашем острове? – мрачно осведомился ди Фигейреду.

– Нет, – ответил Дикинсон, – я уже успел переговорить сгорничной, которая обнаружила умершую баронессу. Когда она обнаружила телобаронессы, кукла стояла на тумбочке. Пустая коробка осталась в чемодане. Еслибы баронесса решила кому-то подарить эту куклу, она бы отдала ее вместе скоробкой. Значит, кукла пропала уже после смерти баронессы.

– Только этого нам и не хватало, – пробормотал ди Фигейреду,– никогда не думал, что кукла может стоить таких денег. А ты откуда все этознаешь? – спросил он у Дронго.

– Уникальные куклы ценятся так же, как и крупные бриллианты,– пояснил Дронго, – особенно ценятся куклы, сделанные до тридцатого годапрошлого века. Но даже современные куклы бывают очень дорогие. Например,недавно была продана кукла Барби, шестьдесят пятого года выпуска, за семнадцатьтысяч долларов. А обычный плюшевый медвежонок выпуска начала двадцатого векаможет стоить четверть миллиона долларов.

– Сегодня же отниму все игрушки у детей и спрячу их в сейф,чтобы передать моим правнукам. Может, они станут миллионерами, – пробормоталначальник полиции, – значит, вы уже провели свою проверку? – спросил он уДикинсона. – Решили поработать вместо нас?

– Меня просили составить подробную опись ее имущества, –напомнил Дикинсон, – а самое ценное, что у нее с собой было, – это кукла«Рождение Венеры», которую мы привезли сюда. Баронесса купила ее еще всемьдесят восьмом за двести пятьдесят тысяч долларов. Тогда это былиневероятные деньги.

– Выходит, что ее могли убить из-за этой куклы? –предположил ди Фигейреду.

– Если кукла была в номере после ее смерти, значит,баронесса умерла без посторонней помощи, – предположил Дронго, – впрочем, давайне будем делать прогнозы, а дождемся заключения эксперта. Нужно немедленнопроизвести вскрытие.

– Да, – согласился начальник полиции и вздохнул. – Толькокуклы мне и не хватало. Я был уверен, что эта смерть баронессы доставит намнеприятности.

– Ты же сам сказал, что я не буду у вас скучать, – напомнилДронго.

– Составьте список постояльцев, – приказал начальник полиции,– всех, кто живет в этом отеле. Отель небольшой, и поэтому нам будет нетруднопроверить всех. И список работающих здесь местных жителей. Какая горничнаяубирала в номере баронессы и видела эта куклу? – спросил он у Абрамшиса.

– Пакита Жункейру, – сообщил тот, – обычно она убирает всьютах.

– Если Пакита, то можно даже не сомневаться, что все так ибыло, – сказал ди Фигейреду, – это набожная и очень порядочная женщина. Я давнознаю их семью. Она не взяла бы даже одного песо, хотя у нас уже давно отменилипесо. Она не взяла бы даже одного евро. В этом я уверен.

– Тогда начнем искать эту куклу, – подвел итог Дронго, –кажется, я видел женщину, которая прошла мимо моей гостиной. Нужно будетдействительно просмотреть список постояльцев.

Они даже не могли предположить, какие трагические событияпоследуют вслед за смертью баронессы и неожиданным исчезновением куклы.

В этот день Дронго так и не успел позавтракать. Ониспустились вниз, чтобы просмотреть списки гостей. В сорока трех номерах отелямогло разместиться не больше ста человек, однако именно в эту ночь в отеленаходилось только тридцать восемь человек, из которых – девять человек былиучастниками конференции и еще двадцать девять человек, среди которых был и самДронго. Если не считать его, то остальные двадцать восемь человек составлялигруппу австралийцев, организованно прибывших на отдых и собиравшихся сегодняднем покинуть Мадейру. Их самолет вылетал в Лиссабон. Гости с далекогоконтинента еще не подозревали, что их рейс уже отменен и им придетсязадержаться на острове еще на несколько суток. Вместе с Фернандо ди ФигейредуДронго внимательно изучал списки. Начал он с делегатов конференции. ЭнтониДикинсон был своеобразным помощником в этом знакомстве. Вместе с ним в комнатенаходился и Жуан Абрамшис, который уже энергично начал проводить расследованиеобстоятельств смерти баронессы Хильберг. Разговор шел на английском, которыйзнали все четверо.

– Девять участников конференции, – подвел итоги начальникполиции, – если учесть, что баронесса умерла, то остается восемь. Как высчитаете, мистер Дикинсон, она могла кому-нибудь показать куклу или рассказатьо ней? Например, кому-то из австралийской группы.

– Не могла, – печально покачал головой секретарь, – мы ранозавтракали и сразу уезжали на конференцию, а вечером возвращались к ужину. Идаже позже, так как в первый день мы были на банкете, который давала местнаяЛига защиты женщин.

– Восемь человек, – повторил ди Фигейреду, – один из них вы,а второй некий Вацлав Сольнарж из Праги. Он тоже борется за права женщин?

– Это заместитель главного редактора журнала, – улыбнулсяДикинсон, – который тоже освещает проблемы женщин.

– Такой мужской ренегат, – с иронией добавил Дронго, – ишестеро женщин. Вы знаете каждую из них?

– Давайте пройдемся по списку.

– Стефания Гуарески, – прочитал начальник полиции, –прилетела из Рима. Ей сорок два года. Кто это такая?

– Известный юрист, – сразу вспомнил Дикинсон, – оченькрасивая женщина. Выиграла несколько громких процессов в европейском суде,защищая права женщин.

– Катиба Лахбаби, марокканка, тридцать восемь лет, –продолжил ди Фигейреду, – кто это?

– Понятия не имею. Но, кажется, она какая-то бизнесвумен.Руководит ассоциацией защиты прав марокканских женщин.

– Динара Ибрагимова, двадцать семь лет.

– Она из России. По-моему, журналистка. Но ничего больше оней не знаю.

– Мильви Пухвель, тридцать пять лет.