Твои ланиты озарил.

40 С тех пор он вдвое стал мне мил,

Сей луч румяного рассвета.

Храни его... не даром он

На девственных щеках возжен;

44 Не отблеск красоты напрасной,

Нет! он печать минуты ясной,

Залог он тайный, неземной.

На небе все цветы прекрасны,

48 Все дышат горней красотой;

Но меж цветов есть цвет святой

То цвет денницы молодой.

К. И. ГЕРКЕ[33]

(При послании трагедии Вернера)

В вечерний час уединенья,

Когда, свободный от трудов,

Ты сердцем жаждешь вдохновенья,

4 Гармоньи сладостной стихов,

Читай, мечтай — пусть пред тобою

Завеса времени падет,

И ясной длинной чередою

8 Промчится ряд минувших лет!

Взгляни! — уже могучий гений

Расторгнул хладный мрак могил;

Уже, собрав героев тени,

12 Тебя их сонмом окружил —

Узнай печать небесной силы

На побледневших их челах.

Ее не сгладил прах могилы,

16 И тот же пламень в их очах...

Но ты во храме. Вкруг гробницы,[34]

Где милое дитя лежит,

Поют печальные девицы —

20 И к небу стройный плач летит:

«Зачем она, как майский цвет,

На миг блеснувший красотою,

Оставила так рано свет

24 И радость унесла с собою!»

Ты слушаешь — и слезы пали

На лист с пылающих ланит,

И чувство тихое печали

28 Невольно сердце шевелит. —

Блажен, блажен, кто в полдень жизни

И на закате ясных лет,

Как в недрах радостной отчизны,

32 Еще в фантазии живет.

Кому небесное — родное,

Кто сочетает с сединой

Воображенье молодое

36 И разум с пламенной душой.

В волшебной чаше наслажденья

Он дна пустого не найдет

И вскликнет, в чувствах упоенья:

40 «Прекрасному пределов нет!»

ПОСЛАНИЕ К Р<ОЖАЛИНУ>[35]

Я молод, друг мой, в цвете лет,

Но я изведал жизни море,

И для меня уж тайны нет

4 Ни в пылкой радости, ни в горе.

Я долго тешился мечтой,

Звездам небесным слепо верил,

И океан безбрежный мерил

8 Своею утлою ладьей.

С надменной радостью, бывало,

Глядел я, как мой смелый чолн

Печатал след свой в бездне волн.

12 Меня пучина не пугала:

«Чего страшиться? — думал я, —

Бывало ль зеркало так ясно

Как зыбь морей?» — Так думал я,

16 И гордо плыл, забыв края.

И что ж скрывалось под волною?

О камень грянул я ладьею,

И вдребезги моя ладья!

20 Обманут небом и мечтою,

Я проклял жребий и мечты...

Но издали манил мне ты,

Как брег призывный улыбался,

24 Тебя с восторгом я обнял,

Поверил снова наслажденьям,

И с хладной жизнью сочетал

Души горячей сновиденья.

ОТДЕЛЕНИЕ ВТОРОЕ

1826[-1827]

ПОЭТ[36]

Тебе знаком ли сын богов,

Любимец муз и вдохновенья?

Узнал ли б меж земных сынов

4 Ты речь его, его движенья? —

Не вспыльчив он, и строгий ум

Не блещет в шумном разговоре,

Но ясный луч высоких дум

8 Невольно светит в ясном взоре.

Пусть вкруг него, в чаду утех,

Бунтует ветреная младость, —

Безумный крик, холодный смех

12 И необузданная радость:

Все чуждо, дико для него,

На все безмолвно он взирает,

Лишь что-то редко с уст его

16 Улыбку беглую срывает.

Его богиня — простота,

И тихий гений размышленья

Ему поставил от рожденья

20 Печать молчанья на уста.

Его мечты, его желанья,

Его боязни, ожиданья —

Все тайна в нем, все в нем молчит:

24 В душе заботливо хранит

Он неразгаданные чувства.

Когда ж внезапно что-нибудь

Взволнует огненную грудь, —

28 Душа, без страха, без искусства.

Готова вылиться в речах

И блещет в пламенных очах.

И снова тих он, и стыдливый

32 К земле он опускает взор,

Как будто б слышал он укор

За невозвратные порывы.

О, если встретишь ты его

36 С раздумьем на челе суровом, —

Пройди без шума близ него,

Не нарушай холодным словом

Его священных, тихих снов!

40 Взгляни с слезой благоговенья

И молви: это сын богов,

Питомец муз и вдохновенья!

НОВГОРОД[37]

(Посвящено к<няжне> А. И. Т<рубецкой>)

«Валяй, ямщик, да говори,

Далеко ль Новград?» — «Недалеко,

Версты четыре или три.

Вот видишь что-то там высоко,

5 Как черный лес издалека...»

«Ну, вижу; это облака».

«Нет! Это Новградские кровли».

Ты ль предо мной, о древний град

Довольства, славы и торговли![38]

10 Как живо сердцу говорят

Холмы рассеянных обломков!

Не смолкли в них твои дела,

И слава предков перешла

В уста правдивые потомков.

15 «Ну, тройка, духом донесла!»

«Потише. Где собор Софийской?»

«Собор отсюда, барин, близко.

Вот улица, да влево две,

А там найдешь хоть сам собою,

20 И крест на голубой главе

Уж будет прямо пред тобою».

Везде былого свежий след.

Века прошли... но их полет

Промчался здесь, не разрушая.

25 «Ямщик! Где площадь вечевая?»

«Прозванья этого здесь нет...»

«Как нет?» — «А площадь недалеко:

За этой улицей широкой...

Вот площадь. Видишь шесть столбов;

30 По сказкам наших стариков,

На