Девица попыталась сопротивляться, но я быланепреклонна и, выдав ей конверт с месячным содержанием, выставила нахалку задверь.

Таким образом, в четверг вечером я, разогнавприслугу, осталась на хозяйстве одна.

Честно говоря, без помощников оказалосьтрудно. В доме постоянно толклись гости, бесконечные подруги Лены, друзьяКондрата… Где-то около десяти вечера все усаживались за стол. В этом доме неложились спать раньше часа. Даже четырехлетний Ванюша успокаивался только кполуночи. Его няня, приятная женщина лет пятидесяти, Анна Ивановна, пару раз совздохом говорила:

– Ну как тут режим соблюсти, если отецего из кроватки выхватывает и к гостям тащит!

Анна Ивановна мне понравилась. Впрочем, няняне лезла в домашнее хозяйство и на кухне появлялась редко. Ванечку я тоже почтине видела.

Кондрат до безумия любил детей. Каждый день наЛизу проливался дождь подарков – шоколадки, мягкие игрушки, книжки, комиксы,чипсы… Получал свою долю и Ванюшка. Более того, каждый вечер, ровно в семь, онис Кондратом играли в войну. Носились по коридорам и комнатам с игрушечнымипистолетами и ружьями. Увидав эту забаву в первый раз, я испугалась. Оружиевыглядело и гремело, как настоящее. Безумие длилось минут сорок, потом Ваняпобедил, а Кондрат ушел в кабинет. Писал литератор днем, с часу до шести. И,следует отметить, трудился он упорно, ваял по десять страниц ежедневно иникогда не начинал гулянок, не закончив норму.

Лена целый день пропадала невесть где.Являлась домой только к десяти-одиннадцати. Она действительно была художницей итаскалась по выставкам, вернисажам и презентациям. Возле ее спальни былаоборудована небольшая мастерская, и я входила туда, чтобы вытереть пыль. Спервого раза мне стало понятно, что Лена не слишком работоспособна. Намольберте стоял незаконченный пейзаж, и ни в среду, ни в четверг, ни в пятницуна нем не прибавилось ни листочка. Впрочем, Лена не была противной или грубой.Просто пофигистка, любящая комфорт и удовольствия. Будь она женой простого инженера,в квартире у нее небось царила бы дикая грязь, а гора неглаженого бельяупиралась бы в потолок. Но судьба подсунула ей на жизненном пути богатогоКондрата, и в доме убирали, готовили и подавали чужие, наемные руки. Да, онабыла ленива и глуповата, но казалась доброй и безалаберной. Денег не считаласовсем, и, когда я поинтересовалась: «Сколько вы тратите в неделю на питание?»– Лена вытаращила от удивления глаза:

– А сколько надо?..

– Но ведь не все же свои доходы? –попыталась я добиться истины.

Лена пожала плечами:

– Не знаю.

– Что вы делаете, когда деньгизаканчиваются? – обозлилась я.

– Беру у Кондрата еще, – спокойнопояснила Лена.

Я отступила, но тетрадь для записи расходовзавела. В пятницу попробовала было показать ее хозяйке, но та отмахнулась:

– Евлампия Андреевна, мне этонеинтересно, только скажите, когда сумма на хозяйство закончится!

Я вздохнула. Неудивительно, что они тратятбешеные деньги. Гигантские суммы у Разумовых уходили не только на жратву.Репетиторы, посещавшие Лизу, брали все, как один, по десять долларов заакадемический час. Ходило их пятеро – математик, «русалка», немка, географ иисторик. Я так и не поняла, почему Лиза не посещает школу. На вид она казаласьздоровой, обладала отменным аппетитом. Существовала только одна странность.Высокая рослая тринадцатилетняя девочка была на редкость инфантильна. Оначитала комиксы про летающих пони, самозабвенно играла в Барби, смотреламультики про кота Леопольда. Еще Лиза ничего не умела. У меня нет большогоопыта общения с детьми, до сих пор я имела дело только с Кирюшкой. Но мальчикбыл занят весь день под завязку школой, уроками и секцией бодибилдинга. Потом,он умел варить пельмени, убирал, правда весьма неохотно, квартиру, гулял ссобаками и в случае необходимости мог обойтись без взрослых. Ему бы и в головуне пришло просить: «Подайте чай» или «Намажьте бутерброд». За подобные просьбыможно было получить щелбан от старшего брата и гневный возглас Юли:

– Инвалид, что ли? Сам сделай!

Лиза же не умела ничего, она даже не научиласьзаваривать чай. Домашние учителя не задавали ей уроков, спортом девочка незанималась, подруг не имела и в свободное время раскрашивала картинки илииграла на компьютере в игрушки, предназначенные для шестилетних детей. Еекомната просто ломилась от самых разнообразных прибамбасов – одних плюшевыхзайчиков я насчитала около двадцати. Мне, привыкшей жить с животными, былостранно, что в огромной квартире Разумовых нет никакого четвероного любимца. Никошки, ни собаки, ни хомячка, даже рыбок тут не было.

В пятницу вечером я твердо знала две вещи. Вэтот дом следует нанять домработницу, и искать ее я стану не вспециализированной фирме, а по знакомым. Пусть без особых рекомендаций,медицинского образования и знания иностранного языка, просто женщину, которая потерялаосновную работу и мечтает получить хоть какое-нибудь место. Я уже совсем хотелаотправиться в субботу домой за Катюшиной записной книжкой, как случилосьсобытие, разом изменившее все.

Как всегда ровно в семь, Ванюшка, напялившлем, выскочил в коридор и завопил:

– Папа, прячься!

Анна Ивановна, использовавшая игру в войну какповод для заслуженного отдыха, привычно отправилась на кухню вкушать сладкийкофе.

– Выходи, Терминатор! – закричалКондрат в ответ.

– Я сегодня не Терминатор, а большаязеленая Мышь, – возразил Ванька.

– Отлично, – согласился отец ивелел: – А ну, Мышь, спасайся, сейчас страшный кот тебя съест!

– Никогда! – счастливо взвизгнулмальчишка.

И они принялись носиться по комнатам икоридорам, оглушительно паля из всевозможного оружия.

– Отвратительная забава, –пробормотала Анна Ивановна, прихлебывая кофеек, – шумная такая.

Я была с ней солидарна.

– Впрочем, – продолжала няня, –мальчикам это необходимо, и очень хорошо, что отец находит время для сына.

В этом случае я тоже целиком и полностьюразделяла ее мнение.

В коридоре творилось невообразимое.

– Ага, – кричал Ванька, –сдавайся!

– Как бы не так, – ответилКондрат. – Коты так просто не сдаются!

– У меня есть новый, антикотныйпистолет! – взвизгнул Ванюша. – Получай!

Послышался звук выстрела, немного другой, чемте, что звучали до сих пор, потом второй, третий, четвертый… Следом раздалсягрохот. Очевидно, Кондрат, изображая смертельно раненного, упал на пол.