Это была его обычная присказка. Без ста грамм он не былготов осилить уход очередной дамы, дописать рассказ или выдать мудрый совет. Водиночку, впрочем, он действительно никогда не пил.

Мы разлили коньяк по рюмкам. Котя задумчиво посмотрел наменя. В голове крутились десятки вопросов, но задал я самый нелепый:

— Котя, а что такое «лахудра»?

— Это и есть то, что ты хотел у меня узнать? — Котя поправилочки. Близорукость у него была очень умеренная, но кто-то его убедил, что очкиему идут. В принципе они и шли, к тому же в очках Котя выглядел совершеннотипичным умным еврейским мальчиком, работающим «где-то в сфере культуры». Тоесть самим собой. — Лахудра, наивный друг мой, это проститутка самого низкогопошиба. Вокзальная, плечевая…

— Плечевая?

— Ну, которая с водителями-дальнобойщиками… — Котяпоморщился. — И скажу я тебе по совести, что в каждой бабе сидит эта самаялахудра…

— За это пить не буду, — предупредил я.

— Тогда просто за баб.

Мы выпили.

— Если ты с горя решил проститутку вызвать… — начал Котя.

— Нет. Ты-то что хотел спросить?

— Слушай, у тебя же папаня — гинеколог?

— Угу.

— Какие есть венерические заболевания? Экзотические?

— Затрудняешься в диагнозе? — не удержался я. — СПИД,сифилис…

— Все старо… — вздохнул Котя. — Я тут для одной газеткиписьмо пишу, исповедь мужика, который вел разгульную половую жизнь и врезультате пострадал… Ну не сифилисом же он заразился! И не СПИДом… Старо всеэто и скучно…

— Ты что-нибудь из личного опыта вставь… — ехидно сказал я.— Не знаю, старик. Дома мог какую-нибудь книжку глянуть, а на память… я-то самне врач.

Котя зарабатывал на жизнь довольно оригинальным методом — онписал рассказы для «желтой» прессы. Якобы документальные. Всякие там исповедиматерей, согрешивших с сыновьями, терзания голубых, влюбившихся в мужика снормальной ориентацией, записки зоофилов, воспылавших страстью к дикобразам,признания несовершеннолетних девочек, которых соблазнил сосед или учитель. Всеэто дерьмо он гнал километрами в тот период, когда его бросала очереднаяподруга. Когда же половая жизнь Коти налаживалась, он переходил на сенсационныематериалы о летающих тарелках, духах и привидениях, личной жизни знаменитостей,масонских заговорах, еврейских кознях и коммунистических тайнах. Ему было впринципе все равно, что писать, существовало лишь два периода — о сексе и не осексе.

— Ладно, — поморщился Котя. — Пусть будет СПИД… в концеконцов…

Я подошел к компьютеру, посмотрел на экран. Покачал головой:

— Котя, ты хоть сам понимаешь, чего пишешь?

— А? — насторожился Котя.

— Ну что это за фраза? «Хотя ей было всего шестнадцать,развита она была как семнадцатилетняя»?

— Чем плохо? — насупился Котя.

— Ты хочешь сказать, что шестнадцатилетнюю девчонку можно отсемнадцатилетней отличить? По степени развитости?

Котя промычал что-то невнятное. Потом изрек:

— Замени там «семнадцатилетняя» на «двадцатилетняя».

— Сам заменишь. — Я вернулся к столу. — Ну сколько можно этучушь писать? Ну сочини эротический роман, что ли. Большой, серьезный. Все-такилитература. Может, «нобелевку» получишь или «букер».

Котя вдруг опустил глаза, и я с удивлением понял, что попалв точку. Сочиняет он что-то такое… серьезное. Или собирается.

В принципе Коте достаточно было хорошим языком описать своюжизнь, чтобы получилось вполне занятное чтиво о нравах московской богемной иоколо нее молодежи. Но это я говорить уже не стал, решив, что на сегодня лимитдружеских подколок выбран.

— У меня беда, Котя, — сказал я. И сам удивился, как легкоэто прозвучало. Правдиво. — Случилась какая-то сумасшедшая история…

Слова полились сами собой. За рассказом мы почти допиликоньяк, Котя несколько раз снял и протер очки, под конец вообще убрал их нателевизор. Пару раз он что-то уточнял, один раз все-таки не выдержал и спросил:«А ты не гонишь?»

Когда я закончил, был уже двенадцатый час.

— Ну ты и попал, — произнес Котя тоном врача, выносящегопредварительный, но весьма нерадостный диагноз. — Никаких документов?

— Никаких.

— Ты… точно там паспорт не терял… документов? Может, тайкомквартиру перепродали, эту стерву вселили…

— Котя! Она утверждает, что живет там три года! И подокументам — три года!

Котя кивнул и сказал:

— С первого взгляда — похоже на обычное квартирное кидалово.Но… за один день сменить обои, кафель… что там еще?

— Линолеум…

— Ага. А также перекрутить смесители, вытащить мебель,поставить новую… и еще создать обжитую обстановку, тапочки там раскидать,лифчики развесить… Кирилл, единственная разумная версия — ты врешь.

— Спасибо.

— Подожди. Я же говорю — разумная версия! Теперь —неразумные. Первая — ты сошел с ума. Или ушел в запой. Квартиру продал неделюназад, когда тебя Анька бросила, и забыл про это.

— А еще я подделал документы, чтобы квартира казаласьпроданной три года назад!

— Давай для начала убедимся, что еще вчера все было впорядке. Кто-нибудь у тебя в гостях был?

— Нет. — Я покачал головой. — Постой, был! Игорек вечеромзабегал. Выпросил диск один посмотреть.

— Какой диск?

— Не эротический, — вновь не удержался я. — Мультикияпонские.

— А какой Игорек?

— Да не помню я его фамилию, Игорек и Игорек… пацан такойшустрый, у нас в фирме работал, потом к врагам ушел… да знаешь ты его! Он тебекомпьютер собирал и ставил!

— Это который все от армии косит? — усмехнулся Котя. —Помню. Номер его есть?

— У меня телефон сел.

— У тебя же «Нокиа»? Возьми мою зарядку, они всестандартные. Счет на электричество я тебе потом выставлю. — Котя хихикнул.

Я достал трубку, подключил зарядник — и в самом деле удобно,что на разных моделях один и тот же разъем, — порылся в записной книжке.

— Вот. Ну и что?

— Набирай.

Котя забрал у меня трубку, опасно откинулся на табуретке —впрочем, у него все было схвачено, спиной он оперся о стену. И тут же бодровоскликнул: