— Все зашибись! Как отдыхаете?

— Хорошо отдыхаем. Турки облизывают со всех сторон, но так иноровят лизнуть в бумажник, — весело ответил отец. — Зря не поехал.

— Зря, — согласился я.

— Ты просто так звонишь, что ли? Соскучился?

— Ага.

— Ну, через три… через четыре дня приедем. Мать тебе ужесувениров накупила.

Я кивнул. Пара футболок с надписями вроде «Турция — странавеселых девочек», ритуально привозимая с морей ракушка, бутылка какой-нибудьанисовой турецкой настойки.

— Пока, Кирилл, — продолжил отец. — У меня там денег насчету немного, а роуминг прожорливый.

— Положить тебе? — спросил я.

— Да ладно, не надо. Пока!

— Пока, папа, — сказал я.

Почему-то на душе было нехорошо. Вроде и узнали меня, иподарки везут…

Не было уверенности, вот оно что. Если хватило суток, чтобыменя забыли все приятели, то родителям на это понадобится больше времени. Кудабольше. Может быть, целая неделя. Но рано или поздно — я был почти уверен —забудут и они. Будут с удивлением натыкаться на мои фотографии… впрочем, ктопоручится, что фотографии не исчезнут? Или вместо них окажутся совсем другиеснимки?

Что делать?

— Мне нужен специалист, — пробормотал я. И сам себе кивнул.Да, мне нужен специалист. Человек, понимающий хоть что-нибудь в происходящем.Мент? Вряд ли. Адвокат? Да ни в жизни. Экстрасенс? Может быть. Творится что-тосовершенно невообразимое. Экстрасенс… или священник?

Я смущенно потрогал крестик, висящий на груди. Формально я —человек православный. И крещенный не в детстве, а во вполне сознательномвозрасте. То есть как бы осознанно. В церковь захожу… порой… Раз в год даже кисповеди прихожу. Может, и впрямь — настала пора за помощью бежать к Богу?

Ой беда какая… С Богом все сложно, на личную аудиенциюрассчитывать не стоит. Придется идти к его земным представителям. И чтоподумает любой здравомыслящий священник, а ведь они по большей части очень дажездравомыслящие, когда я расскажу ему свою историю?

Правильно. Больной человек. В крайнем случае — одержимый.Меня, конечно, будут утешать. Посоветуют молиться. Возможно, даже вместе сомной помолятся.

Но всерьез, конечно же, никто не поверит. Разве что совсемуж не-здравомыслящий батюшка. Но такой помощи мне не надо.

На всякий случай я помолился. Стало чуть легче, как всегда,когда пытаешься переложить свою проблему на чужие плечи — и вроде какперекладываешь.

Однако совет мне требуется реальный — и в этой жизни.

Я снова набрал номер Коти.

— Да? — отозвался герой литературного фронта.

— Привет. Это Кирилл.

— Э… Какой Кирилл?

Процесс прогрессировал… и прогрессия явно былагеометрическая.

— Котя, я тебе звонил полчаса назад. Помнишь?

— Ну… — неуверенно начал Котя.

— Кирилл. Менеджер из фирмы «Бит и Байт». Мы же лет пятьзнакомы! Вчера вечером я к тебе приходил, мы две бутылки коньяка выхлестали!

Долгая пауза.

— Кирилл, ты можешь сейчас приехать? — спросил Котя.

— Да, — с облегчением ответил я.

— Приезжай. Только быстро. Что-то странное творится.

— Правда? Я тоже заметил, — ядовито сказал я, вставая соскамейки.

С транспортом мне сегодня везло. Я добрался до Коти минутчерез сорок. Позвонил в дверь.

Котя открыл не сразу. И уставился на меня с нескрываемымлюбопытством.

— Котя, это я, Кирилл, — сказал я. — Помнишь? Мы вчера…

— Квасили… — пробормотал Котя. — Пока помню. Входи.

И все-таки таращился он на меня нехорошо. Не как на чужого,но как на очень, очень странного знакомого.

— Так ты помнишь? — уточнил я. — Происходит какая-точертовщина. Стал звонить знакомым…

— Пошли к компу, — сказал Котя. — Прочитай, что тамнаписано.

Я послушно прошел к компьютеру. На экране был открыткакой-то текст. Я вопросительно посмотрел на Котю.

— Читай с самого начала, — велел он, плюхаясь на диван.

Пролистав текст к началу, я послушно начал читать.

«Индивидуальная тренировка.

Семен Макарович, сорокалетний учитель физкультуры,внимательно смотрел на не по годам развитых восьмиклассниц, занимающихся вшкольном спортзале. К нему подошла Юля и сказала:

— Никак у меня не получается сесть в шпагат.

— Значит, будет у тебя «тройка» в четверти, — ответил СеменМакарович. — Гибкости у тебя не хватает.

Юля, признанная школьная отличница, побледнела.

— Только не «тройка», Семен Макарович! Неужели ничего нельзясделать?

— Почему же? Можно. Зайди ко мне после занятий. Проведем стобой индивидуальную тренировку по развитию гибкости…»

Я посмотрел на Котю. Тот поморщился:

— Это я халтурку одну делал, когда ты позвонил… дальшечитай.

Занимательная история сорокалетнего учителя и негибкойотличницы и в самом деле оборвалась. Так мне и не удалось узнать, какимиметодами старый нимфоман собирался развивать и без того не по годам развитуюшкольницу. Зато дальнейший текст касался уже напрямую меня.

«Только что мне позвонил старый приятель Кирилл Максимов.Странное дело — я его не узнал. А ведь накануне мы с ним просидели весь вечерза бутылочкой коньяка…»

— За двумя, — уточнил я.

«Только когда он начал это напоминать, я его вспомнил. Ивспомнил как-то странно. Вроде бы вчерашний день весь помню. И как работал,помню. И как выпивал с кем-то вечером — тоже. А вот с кем — совершенно изголовы вылетело, пока Кирилл не позвонил. И лицо его с трудом вспомнил. Ивообще — все, что с ним связано, в голове путается. Тут помню, а тут не помню».

— Слишком много «помню», — сказал я. — За стилем не следишь,литератор.

— Мне не до стиля было, — огрызнулся Котя. — Читай…

Далее Котя довольно подробно описал нашу вчерашнюю беседу имои злоключения. Прерывался текст на фразе: «И у меня сильное подозрение, чтоесли бы Кирилл позвонил на полчаса позже и я не успел записать этот текст, то ябы его уже не узнал».