— Не из человеческой беды, а из собственной удачной фразы, —возразил Котя. — Пока все. Буду думать, но больше ничего посоветовать не могу.Расскажи лучше, что у тебя с Анькой?

— Да ничего. Ей хочется стабильности, уверенности. В общем —кольца на пальце.

— А ты против? Пора и остепениться. Четверть века прожил, адо сих пор болтаешься менеджером в торговой фирме, запчастями к компамторгуешь… Это что — работа? Да это все равно что сказать: «Моя работа в ОТК,презервативы надуваю!» Тебе нужна хорошая работа, верная жена, ребеноккакой-нибудь завалящий…

Я вытаращил глаза.

— Да шучу, шучу, — пробормотал Котя. — Не мне тебя учить. Авсе-таки жаль, что ты с Анькой расстался, она мне нравилась.

Кажется, он не шутил. Я подумал и плеснул коньяк по рюмкам.

— Мне тоже жаль, Котя. Но так уж сложилось.

— Анька-то свидетелем выступит, если что?

— Выступит, — уверенно сказал я. — Мы, в общем, неразругались, по-интеллигентному разошлись.

— Когда интеллигенты расходятся, тут-то самая грызня иначинается… ни один сантехник такого не учудит.

— Дались тебе эти сантехники… — пробормотал я. — Наливайлучше…

Мы просидели еще часа два. До третьей бутылки, слава Богу,дело не дошло. Но и к концу второй мы развеселились изрядно. Происшествие сквартирой окончательно превратилось в приключение. Котя рассказал историюсвоего дальнего родственника, путем хитрых обменов, разводов и схожденийпревратившего две однокомнатные на противоположных концах Москвы вчетырехкомнатную «почти в центре». История почему-то показалась нам оченьсмешной, мы хохотали в голос, и даже когда Котя сообщил, что в результатеперенапряжения сил его родственник схватил инфаркт, его бросила жена и теперьон, как дурак, сидит один в большой квартире, больной и никому не нужный, этонас не огорчило.

По этому поводу Котя заметил, что самое главное в жизничеловека — исполнить свое предназначение, об этом даже писал великий мыслительКоэльо. Видимо, предназначение родственника в том и заключалось, чтобысовершить этот грандиозный обмен. А по сравнению с исполненным предназначениеми потерянное здоровье, и утраченная жена — мелочи жизни.

Потом Котя постелил мне на диване и вернулся к своемунедописанному произведению. Я уронил голову на подушку, сообщил, что сна нет нив одном глазу, и мгновенно уснул под ровное постукивание клавиш.

Встал я рано, на удивление свежим и бодрым. Припомнилсястарый анекдот о том, что в двадцать лет всю ночь пьешь и гуляешь — утромвстаешь бодрый, в тридцать лет всю ночь пьешь и гуляешь — утром встаешь ичувствуешь, что всю ночь пил и гулял, а в сорок всю ночь спишь — а утромвстаешь, будто всю ночь пил и гулял. Поскольку я пока был между двадцатью итридцатью, то у меня ночь на ночь не приходилась.

Эта выдалась удачной.

Котя еще дрых. Я принял душ, вычистил зубы намазанным пастойпальцем, порылся в холодильнике и сделал себе пару бутербродов с докторскойколбасой. Ждать, пока работник умственного труда и вольного графика проснется,не было никакого желания. Хотелось действовать. Хотелось бороться и искать,найти и не сдаваться. Я заглянул в спальню.

Котя спал на широкой двуспальной кровати, сиротливоприжавшись к стенке. Я потряс его за плечо.

— Вставайте, граф!

Замычав, Котя открыл глаза. Удивленно уставился на меня.

— Пошел я. Правду искать. По дэзам, нотариусам и прочимадвокатам. Дверь закрой.

— А… Киря… — Котя потер переносицу. — Что-то мы вчераизрядно кирнули…

Ненавижу глупые каламбуры! Даже с похмелья.

— На Черкизовский заедешь?

— На даму посмотреть? Помню, помню… — Котя крякнул и сел накровати. — Ладно, давай двигай… Я тоже вставать буду.

— Работу-то закончил? — спросил я.

— А как же… «Девочка и ее пес». — Котя встал и вслед за мнойдвинулся в прихожую. — Отличная история вышла, душещипательная… В малолетстведевочку соблазнил родной дядя, потом изнасиловали все одноклассники по очереди,потом она работала в борделе на Мальте, потом вернулась в Россию и заняласьразведением мальтийских овчарок… тут-то и нашла свою любовь…

— Балда! — не выдержал я. — Мальтийских овчарок в природе несуществует! Есть мальтийские болонки!

— Это ты у нас собаковод, тебе и положено знать, — несмутился Котя. — А рядовому читателю по барабану — что мальтийская болонка, чтойоркширский терьер… Зато какова финальная фраза: «Люди могут соврать. Собака непредаст никогда!»

— Ну-ну. «Букер» тебе обеспечен, — сказал я, выходя задверь. Вспомнил Кешью, и настроение как-то сразу упало.

Следующие четыре часа я провел в разъездах. Поймал машину сводителем-кавказцем, как нынче принято в Москве. Рыдван у него был покрепчеобычного, да и сам водитель мне понравился, так что я сразу договорился с ним«на время» и принялся мотаться по городу. Дэз, нотариус, отдел регистрациижилого фонда… все те места, куда по доброй воле не пойдешь. Но мне сегодняотчасти везло. Почти всюду я проходил без очереди, почти все бюрократы «входилив мое положение».

Котя оказался прав.

Все документы на квартиру были выписаны на имя НатальиСтепановны Ивановой.

Я не устраивал скандалов. Выписаны — и выписаны. Вряд листоило восстанавливать против себя мелких клерков. Вначале надо составитьполную картину происходящего.

Последней точкой был Останкинский телефонный узел. Телефонтоже принадлежал гражданке Ивановой.

И вдруг меня посетила неприятная догадка. Я попросилводителя остановиться у офиса МТС на проспекте Мира, подошел к окошечку кассы иназвал свой номер.

— Фамилия, — скороговоркой сказала барышня.

— Максимов.

— Неверно, — холодно ответила девушка. — Повторите еще разномер.

— Фамилия — Иванова, — предположил я. — Забыл совсем, ведьжена оформляла…

— Сколько будете класть денег?

— Сто рублей, — мрачно сказал я.

Итак, меня лишили даже мобильника. Казалось бы — невеликапотеря. В любом ларьке купи пакет «Би+» или «Джинс», а то и просто оформи новыйконтракт. Что там у меня на счету лежало? Рублей пятьсот, не больше…

Ужасало другое. Они все продумали! Они не упустили дажетакой мелочи, как контракт на мобильный телефон!

Неужели они не упустили совершенно ничего?

— Давай в поликлинику, — велел я водителю. — Это здесь,рядышком…