– Было бы глупо думать, – продолжал меж тем воодушевленныйполным вниманием к своей персоне Уиз, – что какой-то узник федеральной тюрьмы, увлекающийсячтением старых номеров журнала «Форбс», может запросто выйти на фондовый рынок,купить столь многообещающие акции и при этом еще получить навар в тысячудолларов.

Откровенно говоря, сейчас это действительно выгляделочрезвычайно глупо и наивно, что было понятно даже самым недалеким обитателямтюрьмы.

– А вы действительно купили акции этой компании? – проявилвполне уместное любопытство судья Бич.

– Разумеется, нет! – возмутился Уиз. – Я же сказал, что иблизко не мог подобраться к этим акциям. Кроме того, большинство современныхвысокотехнологичных компаний, работающих в режиме «он лайн», создаются не нареальные деньги, а на их виртуальные заменители, а я всегда стараюсь держатьсяподальше от таких дел.

– Что же вы предпочитаете? – не унимался судья Бич, даже непытаясь скрыть от присутствующих свое любопытство.

– Истинные ценности, – коротко отрезал обвиняемый. – Все то,что имеет реальную стоимость, а не вымышленную. Я никогда не гоняюсь за легкимиденьгами, а стараюсь обзавестись реальными ценностями. Вот посмотрите на этиххитрецов, которые пытаются обвинить меня во всех смертных грехах. – Он показална Рука и других приунывших членов так называемого инвестиционного клуба. – Этипарни решили сделать бизнес на пустом месте и погнались за бешеной прибылью, ав результате остались с носом. Я же предпочитаю надежные связи, надежныеконтракты и надежные платежные средства. Вот, собственно, и все.

Его последние слова прозвучали настолько убедительно идоходчиво, что все присутствующие весело захихикали, напрочь отказав истцу вкаком бы то ни было сочувствии. Всем вдруг сразу стало ясно, что дело «Рукпротив Уиза» яйца выеденного не стоит, так как основано на непроверенныхслухах, сплетнях и досужих вымыслах известного своей склонностью к враньюПикассо.

– У вас есть свидетель? – на всякий случай спросил судьяСпайсер.

– Я в нем не нуждаюсь, – коротко ответил Уиз и с чувствомсобственного достоинства уселся на свое место.

Все судьи заскрипели перьями, что-то записали на своихлисточках. А потом важно передали их в руки председателя суда. Тот набычился,встал и торжественно объявил решение суда:

– Голосами двух судей против одного обвиняемый признанневиновным. Решение суда окончательное и обжалованию не подлежит. Переходим кследующему делу.

Вообще-то все судьи отказали Руку в поддержке, однако в силусложившейся традиции вердикты суда выносились, как правило, с одним голосомпротив, чтобы оставить каждому из судей возможность для маневра в случаевыражения протеста в дальнейшем. Вместе с тем репутация собратьев средизаключенных тюрьмы «Трамбл» была настолько прочной, что подобные опасения сейчасказались совершенно излишними. Их решения всегда были быстрыми, мудрыми и ввысшей степени справедливыми.

Что же до Спайсера, то он уже несколько летпредседательствовал при рассмотрении несложных дел, используя свой огромныйопыт работы в сельском магазине отца. К примеру, он мог раскусить лжеца нарасстоянии пятидесяти футов, а его коллеги Бич и Ярбер провели едва ли не всюжизнь в залах суда и были весьма искушены во всех юридических тонкостях своегодела.

– На сегодня все, – торжественно сообщил Т. Карл, вставаяиз-за стола. – Повестка дня исчерпана, господа. Суд прекращает свою работу доследующей недели. – С этими словами Т. Карл тряхнул завитушками антикварногопарика и поднял вверх руки. – Встать, суд покидает зал заседания.

Разумеется, никто даже не пошевелился, а собратья тем неменее стали медленно выходить из зала, храня гордое достоинство членов высокогосуда. Друзья Рука тут же сгрудились вокруг лидера и стали немедленноразрабатывать планы дальнейших действий. По их напряженным лицам было ясно, чтовскоре они снова предъявят иск своему недругу. А Уиз тем временем покинулстоловую, не обращая ни малейшего внимания на происходящее. Он был доволен имог хоть какое-то время посвятить своим любимым занятиям.

Последними из зала заседания ушли секретарь и охранник,однако как и когда они это сделали, никто не заметил.

Несмотря на четырнадцать лет беспрерывной работы в конгрессеСША, Аарон Лэйк по-прежнему колесил по Вашингтону за рулем собственной машины.Он давно отказался от личного шофера, обходился без помощника и даже пренебрегуслугами телохранителя. Правда, время от времени Лэйка сопровождал юныйстудент-практикант, записывавший каждое его слово, однако большую часть времениАарон предпочитал находиться в своей машине один и, простаивая в пробках назапруженных улицах Вашингтона, наслаждался мелодичными звуками классическойгитары, лившимися из динамиков стереосистемы.

Конечно, многие из его близких друзей уже достигли положенияпредседателя или вице-председателя и пользовались огромными служебнымиавтомобилями с персональными шоферами, а то и наслаждались удобствамиперсонального лимузина, но Лэйк никогда не завидовал им, так как прекраснопонимал: за все приходится платить. Это требует огромных усилий, времени,денег, а в результате человек лишается привилегий частной жизни. Если бы онзахотел, то давно бы имел и личного шофера, и шикарный лимузин, но ему претиламысль, что он постоянно будет на виду, на нем повиснет огромный груз в видевыряженного в униформу шофера. А для Аарона Лэйка наивысшую ценностьпредставляло ощущение личной и ничем не ограниченной свободы. Хватит и того,что он в своем офисе сходит с ума от шума и сплетен. Офис вообще напоминаетсумасшедший дом.

Вокруг постоянно суетятся пятнадцать человек – они болтаютпо телефону, шуршат папками с бумагами и то и дело связываются с какими-толюдьми из штата Аризона, которые, собственно, и послали его в Вашингтонзащищать их интересы.

А еще в его офисе постоянно околачивались два бездельника,которые не имели никаких иных обязанностей, кроме как доставать для негоденьги. Правда, с этой нелегкой задачей они справлялись отменно. Да ещенесколько студентов, которые в буквальном смысле слова преследовали его попятам и приставали с идиотскими расспросами, отнимая у него больше времени, чемследовало.

С некоторых пор Лэйк был одиноким вдовцом и жил в небольшомсобственном доме в районе Джорджтауна, с которым не расстался бы ни за что насвете. Он вел тихую, спокойную жизнь одинокого и умудренного жизнью человека,лишь изредка выбираясь на светские рауты, которые так любил в те годы, когдажена была еще жива. Сейчас он ехал по слегка припорошенной снежной пыльюокружной дороге. Движение было медленным из-за выпавшего снега.