– Нет, Ева, хотелось бы верить, да пока рано. Все ещесто раз захлебнуться может.

– Да, у нас тоже так говорят, а я вот верю!

– Ну-ну. Поглядим!

– Вот увидите, Георгий Иванович! – вдруг осмелелаЕва. – Когда я через год к бабусе приеду, вас уже тут не будет!

– А где я, по-вашему, буду через год?

– Ну, я не знаю, откуда вы…

– Из Ленинграда.

– Значит, в Ленинград вернетесь…

– Да нет, не хочу я в Ленинград… Да и смешно мне в моемвозрасте верить в розовые сказки. Тем более в нашей стране.

– Но ведь возвращаются уже! Академик Сахаров…

– Так это ж какая фигура… Весь мир видит, а я кто длямира?

– Посмотрим!

– Ладно, спасибо на добром слове, Ева, а вам, ВарвараСеменовна, за приют, за ласку. Пойду сложу дрова.

Он вышел.

– Что ты, девка, горячку порешь! Не знаешь о человекеничего. Некуда ему возвращаться в Ленинград. Да и вообще…

– Бабусь, а за что его посадили?

– Да не знаю я точно, но только как его забрали, жена сним развелась, мать его старую из квартиры на летнюю дачку выселила, она там ипомерла… Сукой последней жена-то оказалась. Ни передачки ему, ничего… Адвокатаоплатить не пожелала… Друзья, правда, помогали, прошлый месяц двое дажеприезжали к нему, а он потом напился, едва себя не порешил… Это они ему промать рассказали… Он не знал, думал так, от болезни да от горя померла… Он уматери единственный был, да и то сказать, она его поздно родила, в сорок двагода, тоже бедолага одиннадцать лет сидела ни за что… И отец… Он из немцев был,сосланных в Казахстан.

– Дааа, бабусь… И эта падла, его жена, старую женщину,столько настрадавшуюся, просто выгнала? Куда ж его друзья хваленыесмотрели? – вскипела вдруг праведным гневом Ева.

– Да я толком и не знаю… А может все еще не совсем такбыло… Может, кто из друзей-то к женке его подъезжал, она от ворот поворот дала,а он счеты свести так решил.

– Бабусь, ты что!

– Бывает так, девка, бывает! Мужики-то они иной раз имельче и подлее бабы бывают. Ладно, ты не вешай нос-то, поди к Шурке сходи, онауж сколько раз прибегала, когда Евка приедет! Соскучилась по подружке-то.

– Да ладно, успею еще. Бабусь, а тебе может помочь чегонадо, ты говори.

– Да не надо. Я и сама еще справляюсь, спасибо, вотГеоргий Иванович с тяжелой работой помогает.

– Ой, а телевизор-то у вас когда-нибудь будет?

– Обещают все. Да только и без телевизора жить можно, ато, говорят, в городах-то скоро уж дети родиться перестанут, родители всетелевизор смотрят…

Ева засмеялась, поцеловала бабушку. В этот момент раздалсястук в дверь и тут же дверь распахнулась и в дом влетела Шурка, стараяподружка, румяная от мороза.

– Евка, приехала! Ой, какая ледащая стала, мамонькимои. Баба Варя, что ж это делается, кожа да кости. Так замуж никогда невыйдешь!

– Много ты понимаешь, сейчас худые в моде, чем тощее,тем лучше, – засмеялась Ева, обрадовавшись подруге детства.

– Да ну, скажешь тоже… Мужик не собака, на кости небросается.

– Так в Москве мужики тоже за модой следят!

– Да ладно врать-то! – хохотала подружка. –Евка, а пошли вечером в клуб. Там кино сегодня, хорошее, говорят.

– Какое? Может, я видела уже?

– Не запомнила я название! Но вроде индийское.

– Ох, не люблю я индийское! Чуть что поют и пляшут.

– Ну и чего? А мне нравится… А может, там и неиндийское… Ну, давай сходим.

– Черт с тобой! А танцы будут?

– Какие танцы? С кем у нас танцевать-то? Ой, Евка, тызнаешь, Вальку Скуратова домой в цинковом гробу привезли.

– Из Афганистана, да? – перешла на шепот Ева.

– Не знаю, говорят… Но тишком. Боятся. Парней совсем неосталось. Ев, а в Москве-то на танцы ходишь?

– Нет. Некогда мне. Правда, в институте всамодеятельности участвую. Пою в ансамбле.

– Да? А в институте парней-то много?

– Хватает.

– А у тебя никто еще не завелся?

– Да нет…

– Ой, баб Варя, мы пойдем погуляем, ладно?

– Да идите, сороки!

Девушки оделись и выбежали на улицу.

– Ой, а воздух-то какой тут!

– А чего воздух? Воздух он везде воздух!

– Да, попробовала бы ты… В Москве знаешь сколько машин,заводов, фабрик…

– Ладно, про это я и сама знаю! Ты мне лучше про парнясвоего расскажи.

– Да я не знаю, чего рассказывать…

– А все. Ты же знаешь, я никому никогда…

– Нет, правда, мы только недавно познакомились.

– Было уже чего?

– Чего?

– Сама что ль не понимаешь?

– Честно? Было.

– Ой, и как?

– Да ничего особенного… Даже неприятно сначала. А потомничего… Мне, Шур, девчонки наши книжку одну дали, американскую…

– Про что? – с придыханием спросила Шурка.

– Ой, Шур, там такие вещи… Тетка одна все вподробностях описывает, как и чего надо делать женщине, чтобы доставитьудовольствие мужику и самой тоже чтоб приятно было.

– Ну, мужику, известно как угодить, ноги раздвинуть ине рыпаться.

Ева захохотала.

– По той книжке выходит, что рыпаться как раз оченьсильно надо. Это одна часть, а вторая наоборот, что мужику делать…

– Евка, расскажи!

– Ну вот еще… Я тебе расскажу, а здешний мужик еще чегодоброго тебя прибьет…

– А ты эту науку пробовала?

– Нет пока… Я стесняюсь. Надо привыкнуть.

– Господи, да чего ж там такое? Хоть на ушко шепни.Интересно же…

Ева и в самом деле шепнула ей что-то на ушко.

– Тьфу, с ума сошла? Гадость какая! Да я лучше умру…Стыдобища…

В этот момент Ева увидела идущего им навстречу ГеоргияИвановича.

– Ой, здрасьте, Иваныч! – крикнула Шурка.

– Привет, девушки.

Он скользнул по ним взглядом, а Ева вдруг опять ощутиластранную дрожь в ногах.

– Это ссыльный у нас тут…

– Знаю, он к нам нынче заходил.

– Да, бабка твоя его привечает… Филипповы его в избупустили, а сами в Омск подались к сыну. К нему наши мужики сперва привязыватьсястали… Ну, по пьяни… Он Саньку Лещева так отделал… Тут они хотели в мусорку егосдать, а он ведь раз в неделю сам туда мотается, отмечаться, оно ему надо? Оностальным мужикам водки выставил, они и угомонились, а Лещеву одному ктоповерит? Да он и сам к мусорам не пойдет… А баб наших Иваныч к себе не подпускает.В шею гонит. Говорят, у него в районе одна есть…