Эти слова почему-то были очень неприятны Еве.

Глупость какая… Зачем мне сдался этот хмурый старый мужик?Лагерник… У меня же есть Тоник… Он красивый, молодой, перспективный, из хорошейсемьи и он меня любит…

– Евка, ты чего столбом стала? Айда в клуб, глянем, чтоза кино.

– Слушай, Шур…

Но в этот момент к ним подскочила Зойка Духовских.

– О, москвичка пожаловала! Как дела-то?

– Привет, Зой. Дела лучше всех.

– Что-то я гляжу, ты в своей Москве вовсе отощала. Порадио говорили, у вас с продуктами перебои…

– Мне хватает.

– Зой, а Евка говорит, в Москве нынче тощие в моде.

– И чего? Мало ль какие у них моды, а у нас своя.

Зойка была пухлая, румяная, кровь с молоком. Говорили, заней зам. прокурора района ухлестывает. Правда, он женатый, с двумя детьми. Нопри катастрофической нехватке здоровых мужиков и это было достижением. Правда,отец Зойки, прослышав про этот роман, чуть шкуру с нее не спустил. Но зам.прокурора поговорил с ним по-свойски. Тот притих, но запил…

Все это Шурка рассказала Еве по дороге в клуб.

Увидав написанную от руки афишку «Блондинка за углём», Еваявственно ощутила пропасть, отделившую охваченную перестроечной эйфориейполуголодную Москву от этой заброшенной деревни со смешным названием Половинка,где она прожила шесть лет, с девяти до пятнадцати. Однако пяти лет в Москвехватило, чтобы пропасть показалась непреодолимой… Никогда бы сюда не приезжала,если бы не бабушка. Вот, если поженимся с Платоном, заберу бабушку в Москву, ейтут тяжело одной… Хорошо, хоть этот ссыльный помогает… Но он ведь может скороуехать, все к тому идет, политических, наверное, скоро всех отпустят.

– Ну что, Евка, ты это кино смотрела?

– Ага.

– Ну и как?

– Мне не понравилось.

– Почему?

– Не понравилось и все! – отрезала Ева.

– А мне стоит сходить?

– Сходи! Там артисты хорошие, – обрадовалась Ева,ей вдруг стало скучно с Шуркой. Лучше дома посижу, бабушка обещала шанежекнапечь, с картошкой, ее любимых. Может Иваныч придет… С ним, по крайней мере,есть о чем поговорить.

– Ой, а как же ты?

– Да нормально, я учебники почитаю, мне надо…

– Евка, нешто ты и вправду доктором будешь?

– Буду, если не лениться.

– Ой, какая ты стала…

– Какая?

– Сознательная чересчур! Вон даже про парня своего нерассказала…

– Так рассказывать пока нечего.

– Как это нечего, коли ты с ним уже… того…

– О таких вещах не рассказывают.

– Дура ты! – вдруг рассердилась Шурка.

– Ну и ладно! Дура так дура. Пока, – Еваповернулась и побежала домой. Снег под старыми валенками скрипел весело ирадостно, словно обещая, что все у нее будет хорошо.

2007 год

Номер у Родиона был в коттедже «с видом на сад», вернее начудную зеленую лужайку, с маленькой открытой террасой, где стояли плетеныекресла, столик и сушилка для плавок и полотенец. Кроме того возле террасы стоялшезлонг. Над ним раскинула ветви старая олива.

Солнца не было, и купаться он не пошел. Разобрал вещи ипосмотрел на часы. До встречи с друзьями за ужином оставалось еще полчаса.

И вдруг он увидел, что по лужайке идет этот парень, хахальЛали, в мокрых плавках. Родиону показалось, что он направляется к нему.Выяснять отношения, что ли? Он напрягся. Но нет, парень его попросту незамечал.

– Лали! – крикнул он.

– Я тут! – раздался ее голос… с соседней террасы.

– Зря ты не пошла купаться. Вода роскошная!

– Я утром пойду.

– Ну уж нет, я утром буду спать!

– Немедленно надень сухие трусы. Свежо, еще простудишьсвое хозяйство.

Ишь ты, заботится, злобно подумал Родион. И очень явственнопредставил себе ее в объятиях этого юного жеребца. Он ушел в комнату и плотнозакрыл раздвижную дверь. А то еще услышишь ненароком их любовные стоны… Тьфу!Пойду лучше посмотрю территорию, пока совсем не стемнело. Однако, взглянув насебя в зеркало, он решил, что надо бы побриться. Он знал, что Вавочка терпетьне может небритых мужиков. А он нежно любил жену старого друга.

Через десять минут, свежевыбритый и даже нарядный, он вышелчерез другую дверь и нос к носу столкнулся с Лали.

– О, мы соседи? – спросила она.

– Видимо, да! – обрадовался он тому, что секс сюным красавцем вряд ли занял бы так мало времени. То есть можно, конечно,управиться и куда быстрее, но она была так безмятежна, так аккуратно прибрана,да и глаза не те…

Надо было что-то говорить.

– Простите ради бога, а где здесь народ питается?

– В главном корпусе.

– Спасибо. А вы не туда направляетесь?

– Нет, я пойду позже.

– Тогда простите, я вас оставлю, меня ждут друзья.

Ему пришлось уйти. Она опять была в черном платье безрукавов с ниткой бирюзы на шее, отчего глаза казались бирюзовыми.

Черт возьми, какая женщина… Высший класс. Это тебе, Родя, неВерка, той цена два гроша в базарный день… Какое счастье, что я ее не взялсюда… Хотел бы я знать, этот хахаль с ней в одном номере живет?

– Родька! – кинулась к нему Вавочка. – Я заснула,вас дожидаясь! Что ж вы, мерзавцы такие, меня не разбудили?

– Вавочка, прости! Выглядишь потрясающе! Загорелая,молодая, глаза блестят!

У входа в главный корпус отеля сверкала витрина ювелирногомагазинчика. Вавочка задержалась возле нее.

– С ума сойти, мы тут уже пять дней, утром и вечеромдва раза ходим на кормежку и всякий раз она пялится на эту витрину.

– Значит, надо ей тут что-нибудь купить, –рассмеялся Родион.

– Так она не носит драгоценности.

– Тогда зачем пялится?

– Поди спроси. Женщина!

– Слушай, Олег, Лали оказалась моей соседкой.

– Да?

Но тут Вавочка оторвалась от витрины.

– Ой, простите, мальчики!

– Что ты там высматривала? – решился спроситьРодион.

– Да ничего, просто красиво… – чуть смущенноулыбнулась Вавочка.

Они увидели, как из лифта вышел юный любовник Лали, вджинсах и голубой рубашке.

– Петь, ну сколько тебя ждать! – навстречу емуподнялся молодой парень в очках.