– Говорите!

– Я не уверен… – стиснутым голосом отозвался он. – В пророчестве…

У меня больше не было сил терпеть это мучение, теряться в догадках, сдерживать желание размазать эту пиромантскую тварь по земле.

– Говори пророчество! – сорвавшись на крик, выпалила я.

Айс закашлялся, наверное, от нервов, но на помощь пришел Баскет.

– Судьба изменчива, как ветер.

На перекрестке двух миров

Найдется то, что в этом свете

Прошло сквозь потайной покров.

«Конец судьбы, начало жизни

Найдешь при выборе пути.

Используй ключ. Его ты можешь

Лишь в отражении найти.

Наконец я услышала пророчество полностью и целиком. Стало ли мне понятнее? Не совсем. Но абсолютно ясно поняла – это я пересекла перекресток двух миров и прошла сквозь потайной покров. Я – ключ, который можно увидеть в отражении. Магию, которая всегда была у меня с рождения и которая проявилась в зеркале, когда увидела себя в отражении в комнате Айса.

Оставалось только понять, что значит «конец судьбы, начало жизни».

– Что это значит? – прорычала я, не обратив внимания, что первый вопрос задала лишь у себя в голове. – Отвечай, Пиромант!

Я сильнее сжала кулак, Пиромант скорчился, застонал.

– О чем… речь? – выдавил он, морщась от боли.

– Что значит «конец судьбы, начало жизни»? Чему ты не дал родиться? – потребовала я и еще сильнее сдавила светящееся яйцо.

Наверное, оно очень обжигало, если даже Пироманту, магу огня, больно. Что у меня за магия – не знаю. Разберусь потом, когда…

Взгляд сам метнулся к Рафаэлю, в груди защемило с новой силой, я простонала и снова сжала пальцы.

– А-а-а! – взвыл Пиромант, его пальцы скрючились, волосы опалились, стали плавиться, одежда потекла, как расплавленный пластик.

– Говори! Чему ты не дал родиться?

– Ириана, – попытался влезть Айс, видимо совладал с собой. – Может, не надо…

– Молчите! Все молчите! – выкрикнула я, чувствуя, что если дам слабину, просто упаду в истерике и разрыдаюсь. – Отвечай, тварь. Что должно было родиться? Что ты сделал?

Сквозь боль и отплевываясь красноватыми сгустками, Пиромант прокашлял:

– Не что. А кто.

Если раньше у меня просто гремело в голове, то теперь там разверзлись настоящие водопады, шум стал таким невыносимым, что я почти ничего не слышала и поэтому окончательно перешла на крик.

– Кто? Что это значит? Говори! Или обещаю, что сотру тебя в пепел, медленно и по частям!

– Пророчество… – злорадно прокряхтел он, очевидно изо всех сил борясь с болью. – Мы знаем пророчество демонической богини Люриан. Южные земли тоже ей поклоняются. И наши толкователи смогли понять, что пришедшая из другого мира сила, ключ, станет матерью аватара, если встретит истинную пару.

– Аватара? – не поняла я, хотя внутри у меня все в который раз сжалось. То есть Пиромант знал, что… – Истинная пара? У ключа… У меня есть пара?

– Разве сама не видишь? Хе-хе! – едко усмехнулся Пиромант. – Есть. Точнее была. Аха-ха-ха!

В голове моей все спуталось. Какой аватар? Какая истинная пара?

Чувства и мысли перемешались в сплошную кашу, я уже ничего не соображала. Только ощущала. И ощущение это напоминало взорвавшуюся внутри бомбу. А желание осталось только одно – распылить Пироманта.

Сжигаемая гневом, я приготовилась это сделать, но все это время молча наблюдающий за всем король вдруг выступил вперед и произнес настолько мягко и в то же время повелительно, что я не смогла проигнорировать:

– Подожди.

Почему-то от его спокойного тона к горлу опять подкатили слезы.

– Почему? – давя их, спросила я. – Почему я должна подождать? Он сделал… Он все это сделал!

Кажется, его величество прекрасно понимал мое состояние и именно поэтому говорил с особой осторожностью. Я не знала, почему он не применяет свою силу, ведь у него ее предостаточно.

– Он будет наказан, – заверил меня король Кристиан Фриз. – За все его злодеяния он понесет ответственность. Но ты можешь уберечь себя и не запачкать свою светлую магию черным поступком.

Смысл слов доходил с трудом, желание размазать эту тварь никуда не делось, но я все же спросила, потому что говорил король так, будто понимает, в чем дело:

– Что вы хотите сказать?

– Что сейчас, когда твоя магия проявлена, я понимаю, чего хотел Пиромант и почему он постарался избежать рождения аватара.

– И почему?

– Все потом, Ириана, – пообещал король. – Главное, отдай Пироманта мне, а сама иди к…

Он кивнул на все еще лежащего на земле Рафаэля.

И я вдруг забыла и про Пироманта, и даже про короля.

Почему я пытаюсь отомстить тому, кто сам себя и так наказал злобой, завистью и ненавистью, когда должна быть рядом с тем, к кому тянется все мое существо? Странно, необъяснимо, но совершенно точно.

Опустившись рядом с ним, я несколько секунд просто смотрела на Рафаэля. Спокойного, как всегда невозмутимого и такого неподвижного. Разве может жизнь покинуть это прекрасное тело? Может душа уйти из него, так и не совершив того, зачем пришла? Или она уже сделала все, что должна была?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Я лишь могла отдаться на волю интуиции, которая шептала мне – делай что-нибудь.

И я последовала ее совету.

Мыслей не осталось. Только ощущения. Увлекаемая ими, я положила ладони на грудь Рафаэлю и закрыла глаза.

Сначала не происходило ничего. Только грохот крови в ушах нарушал тишину. Никогда еще в моей голове не было так пусто.

Ничего.

Тишина.

Казалось, я погружаюсь в какой-то бесконечный космос, где на первый взгляд нет ничего, но на самом деле он наполнен. До меня не сразу дошло – чем. И лишь когда по моим венам заструилось тепло, потекло из самого нутра к конечностям, поняла – это жизнь.

Так пульсирует жизнь, так она звучит. Тихо и одновременно настолько громко, что мы в своей вечной беготне и увлеченности собой не слышим ее шепота.

А он есть. Он здесь. Он всюду.

И когда я открыла глаза, ощущая, как потеплели ладони, обнаружила, что они светятся. И светится рана на груди Рафаэля, светится его обожженный камзол, а из меня, точнее через меня, льется что-то очень живое и ценное. Будто сам космос вкачивает в него жизнь, применяя меня как проводника.

Его рана на глазах затягивалась, кожа рубцевалась, зарастая новой и свежей. Не веря глазам, я смотрела, как лицо Рафаэля из бледного снова наливается жизнью, обретает румянец.